Дверь открыла молодая, симпатичная женщина со слегка припухшим от алкоголя лицом.

– Ой, Эдька, привет, давно не видела. А это кто?

– Привет, Клава, познакомься – это Ира.

– Здравствуйте.

– Привет, ну че стоите, проходите, Ванька дома.

Обстановка в комнате убогая. Посреди комнаты – колченогий стол с двумя стульями и табуреткой, в углу кровать с набросанными несвежими одеялами на которых игрался курчавенький мальчуган. В ногах большой кровати стояла детская кроватка. Обшарпанный старый шифоньер с двумя тарелками в нем, и в углу сундук. На столе стояла початая бутылка водки, рядом с ней шпроты, пара соленых огурцов и полбуханки черного хлеба. Сова сидел за столом в брюках, босой и в майке.

– Опа-на, кто к нам пожаловал? Композитор!

Он был из тех людей от которых пахло опасностью. С ним старались не связываться. У меня с ним проблем не было.

– Познакомься, это Ира.

– Привет, Ира, – не вставая, протянул ей руку, здороваясь, Иван.

– Здравствуйте, – протянула руку Ира.

– Дело есть, Сова, – начал я, доставая бутылку.

Ира положила на стол кулек с пирожками.

– Похоже, дело серьезное.

– Да, Сова, для нас очень серьезное.

– Ну если такое серьезное, Клавка, давай еще два стакана.

Сова разлил водку. Выпили. Съели по пирожку.

– Давай, выкладывай, – сказал он, ковыряясь мизинцем в ухе.

Я по-быстрому рассказал о нашей проблеме.

– Молодцы ребята, просто необходимо выпить за это! – оживилась Клава и разлила еще по одной.

Мне пить совсем не хотелось. Ира была не против, и я отказываться не стал. Посидев немного, мы договорились встретиться завтра у загса в десять утра.

Вышли на улицу. Посреди проспекта имени Шевченко (он же – вулыця Академична) тянулась красивая алея, засаженная с обеих сторон тополями и лавочками перед деревьями. Погода была прекрасная. Давно не было дождей, что было большой редкостью. Мы взяли по эскимо на палочке, нашли свободную скамью. Алкоголь, видимо, из-за треволнений, не очень подействовал на меня.

– Эдик.

– Что?

– А колечки у нас будут?

– Какие колечки?

– Какие, какие – обручальные!

– Ира.

– Что?

– Я вспомнил один эпизод из фильма «Великолепная семерка».

– Чего вдруг?

– Там есть момент, когда староста селения спрашивает у одного из семерых ковбоев, защищающих местных жителей от большой банды: «Ну и как идут дела?», на что тот отвечает: «Дела идут, как у того парня, выпавшего из окна семнадцатого этажа, пролетающего мимо десятого и думающего – пока все идет хорошо!»

– Угу, – улыбнулась Ира.

– И дальше этот староста спрашивает: «Зачем вы ввязались в это, ведь вознаграждение плевое?», на что ковбой отвечает: «Я знал еще одного парня, который голой задницей прыгнул в заросли кактуса и на мой вопрос: «Зачем ты это сделал?» – ответил, что эта идея показалась ему заманчивой». Ира, – продолжил я, – а ты помнишь, какое событие произошло в тот день, когда ты забеременела?

– Да! – тут же нашлась будущая жена. – Терешкова залетела… нет, полетела.

Мы рассмеялись.

Бронзовые колечки по тридцать шесть копеек мы купили в галантерейном магазине. Итак, свидетели есть, колечки есть. Завтра мы станем мужем и женой. Где будем жить? На что будем жить? Через шесть месяцев появится ребенок. Что с ним делать? Вопросов много. Ответов нет. Мы сосредоточились на ближайшем будущем – завтра. В этот вечер расстались раньше обычного, я хотел попасть домой до прихода отца, сделать вид, что сплю. Отец пришел поздно. Меня не будил.

Седьмое сентября. Встал я рано. Надел белую рубашку, свой темно-кофейный костюм, который мне купила бабушка, и бесшумно выскользнул за двери. Утренняя прохлада приятно взбодрила. До встречи с Ирой оставалось два часа, и я направил свои стопы на ту же аллейку на Академической. Сел, закурил. Потом лег, уставился в небо. В голове просольфеджировал: «Дывлюсь я на небо та й думку гадаю».