– Ты чего? – и убежала, громко смеясь. Ей было пятнадцать.

Влюбился я с первого взгляда, с первого прикосновения. Следующим утром меня в училище будить не надо было. Быстро одевшись и на ходу глотая завтрак, я помчался в училище. На первой же перемене увидев ее, я подошел. Она узнала меня и улыбнулась.

– Ну ты даешь! Здорово у тебя получилось! – с восхищением произнес я. – Научи меня.

– Сам научишься, – девчонка бросила озорной взгляд, кокетливо улыбнулась и убежала.

На каждой переменке я подходил к ней, пытался разговорить, рассказывал что-нибудь смешное и чувствовал, что ей становится интересно. Как-то встал так, чтобы меня не видела, наблюдая за стайкой девчат, с которыми она о чем-то щебетала. Я хотел увидеть, будет ли она глазами искать меня. Сердце радостно забилось – она искала!

Я стал провожать ее после занятий. Мы болтали и много смеялись. Я смотрел на ее карие глаза, на красивые, с приятным изгибом чувственные и в то же время по-детски пухленькие губы. Влюблен по уши!

Жила Ира в общежитии. Приехала из небольшого поселка Ходорив, в двух часах езды поездом от Львова. Там она танцевала в кружке народного танца и, соответственно, поступила на хореографический факультет училища.

Каждый день я провожал Иру до общежития. Настал конец декабря. До нового, 1962 года оставалась всего пара дней. Мы еще не целовались и за руки не держались. Нам было хорошо и весело. Мама не понимала, что это со мной происходит. На занятия будить не надо. Я с нетерпением ждал каждого утра. За два дня до Нового года Ира спросила, хотел бы я встречать праздник с ней, у друзей на квартире. Еще бы!

Последний день уходящего года выдался холодным, но не ветреным. Пушистый снежок весело поблескивал, припудрив дороги. Компания собралась большая. Сели провожать старый год. Ирин однокурсник Алик, уже отслуживший в армии, налил нам по полной пузатой рюмке водки.

К алкоголю я был и есть в силу нашей семейной генетики равнодушен, но рюмку выпил. Ира свою рюмашку осушила одним глотком. В двенадцать часов под бой курантов я выпил еще одну, Ира махнула еще одну пузатую. Чуть позже еще две. Немного потанцевали под радиолу и спустились вниз в подъезд. Я был в брюках и белой рубахе. Она в ситцевом розовом коротеньком платьице. Я обнял ее и поцеловал.

– Я люблю тебя! – сказал я страстно.

– И я тебя, – шепнула тихонько Ира.

Постояли немного. Оба дрожали от возбуждения и от холода. Потом поднялись в квартиру. Весь оставшийся вечер мы никого не замечали.

С этого дня все возможное время проводили вместе. Я провожал ее до общежития, бежал домой немного позаниматься и вновь бежал к ней. Мы вдвоем облазили все парки города, благо их во Львове много. Всегда можно найти укромные скамеечки и целоваться до одури. В одиннадцать двери общежития закрывались, и мы вынуждены были возвращаться. С нетерпением я ждал завтра.

Как-то она не пришла на занятия. Девчонки сказали, что ночью ее забрала «скорая помощь», и ей сделали операцию – удалили аппендицит. Мама каждый день давала мне двадцать копеек на обед. Чаще всего я не ел, а собирал денежку на кино, мороженое и сигареты. У меня были в кармане уже два рубля, и мне хватило на коробку конфет, с которой и объявился у нее в больнице. Ира вышла в домашнем халатике, держась за бок. Увидев меня, улыбнулась. Я протянул коробку. Взяла, поблагодарила тихим голосом и, наклонив голову, тепло заглянула мне в глаза.

Характером любовь моя удалась не простым, скорее сложным. В ней переплелись доброта, стыдливость и скандальность, гнев, грубость и смелость, ревность и безразличие. Бесстрашие и веселость могли вдруг обернуться слезами, и через минуту опять смех. Весь набор, чтобы жизнь не превратилась в рутину и скуку. На ее хорошеньком личике блестели кокетливые карие глаза.