Утром, в густом тумане, мы сдали израненного кита на базу и вот сейчас уже вновь охотимся, наверстываем время.

Вскоре убили кита. Он вытащил две бухты линя, выгнул у гарпуна лапы и оторвался. Бывает и так: не солоно хлебавши.

Сейчас убили второго, но есть только один… в этот день я очень переживал, ведь если докажут, то нам хана: могут лишить лицензии на право бить китов. Это не шуточки!

Я не получил письма от мамы, но решил еще написать письмо: вот несколько отрывков из моего письма:

18.12.54. Антарктика

Милые и дорогие мама и Гога! Танкер пришел, но писем моих не привез. Вероятно, ты запоздала с отправлением. Грустно, конечно, но что сделаешь. Письма, прошедшие 20 000 километров, особенно дороги и близки. Получу я их со следующим танкером, который выйдет из Одессы в начале января.

Живу я, мама, сейчас хорошо. Первое время было трудно. За пять лет службы во флоте я отвык от настоящей работы. Особенно угнетающе было в тропиках, в северном полушарии была жара, южное, как ни удивительно, встретило нас штормом. Плаваю я сейчас на китобойце. В большие штормы даже укачивался, отвык. Сейчас и на ураган не обращаю внимания. Ноябрь в Антарктике стоял неуемный. Два или три дня были только нормальными, но мы же ведем охоту в любую погоду. Здесь настолько отважные люди, что на гигантские волны смотрят как на вполне нормально явление. Хотя эти волны залетают даже в дымоходную трубу. Во время шторма пройти по палубе мне казалось геройством. Вначале, не имея большого опыта, частенько попадал под волну. Ускользать от нее – это немалое искусство. Частенько я купался в морской соленой купели. Теперь все нормально. Привык. Мало того, мне больше нравится работать на китобойце, чем на базе. Очень интересно наблюдать за боем китов… я до сих пор все еще не верю, что я в Антарктике, что я уже не военный моряк. Все у меня так обернулось быстро и удачно. Когда я уезжал после дембеля, я глубоко сомневался, что успею оформить все документы. Но встретили меня хорошо, никто меня не забыл, все знали, что я делал рейс на самой базе, и потому все продвигалось быстро. Меня не требовалось вновь проверять, но в Одессе были и трудные моменты. Я неожиданно чем-то заболел, когда жил на квартире у Ремса. Мне сильно помогли, но что со мной было – так и осталось неизвестно, ни мне, ни врачам…

Я плаваю на китобойце № 6. Он есть у меня дома на большой фотографии. Ты можешь им полюбоваться. Живу я хорошо, ни в чем не нуждаюсь. Питание хорошее, но значительно хуже, чем было, например, в путину 1948–1949 гг.

Большего заработка тоже не жди. Расценки резко сокращены. Может, от силы 10 000 наличными. Для Антарктики – это мизер. Очень резкий контраст заработков между рядовым и начальством, что явно бросается в глаза каждому человеку. Считаю, что в нашей стране это должно быть разумно. Эта разница вызывает напряженные разговоры у рядового состава. А это важнее денег. Дух каждого человека на флотилии должен быть чистым и высоким, что, конечно, достигается полной справедливостью.

Вот уже прошло два с половиной месяца, а я их совсем не заметил. Мне очень хотелось на флотилии закончить 10-й класс, но это совершенно невозможно выполнить на китобойце. Но все равно через два года я буду в институте.

Теперь о литературе: будет подписка на Герцена, учти, нам нужен восьмитомник; подпишись на Шолохова – в семи томах, Пруса – в пяти томах, в отдельных изданиях должны быть – Аксаков, Батюшков, Блок, Гаршин и Достоевский. Смотри сама…

Крепко целую Вас, и до скорой встречи!

Этот день заслуживает особенного внимания. Сегодня я много пережил минут, которые обычно захватывают все существо человека.