Лили зашла в ванную комнату, умылась и, позвонив Михаилу, попросила приехать. Он вскоре примчался к ней с огромным букетом белых роз. Она усадила его возле себя, вынула бутылку хорошего бордо, позвонила в ресторан, попросив принести ей обед в номер. Когда они сели за стол, выпили и немного закусили, она сказала ему:

– Ну, что ж делать, серденько моё, что делать? Я буду твоей без венчания и регистрации, просто так, просто так, нас обвенчает Господь…

Михаил тяжёлым вздохом выдохнул всю скорбь из души и ответил:

– Нет, дорогая, не сдамся, ты станешь моей законной женой, добьюсь этого. У нас будет всё по-человечески. Не хочу случайных детей. Они несчастные, проклятые Богом. Я мужчина и несу ответственность за твою жизнь и последствия нашей любви. Люблю тебя, ты станешь моей настоящей женой. Даю слово! Теперь дело за тобой. Ты должна ждать, быть стойкой!

– О, я буду стойкой! Разве француженки не поехали в Сибирь, на каторгу, как и русские княгини, за своими любимыми декабристами? Я тоже буду ждать тебя. Верь, я не изменю, не искалечу наши чувства!

Он оттаял, улыбнулся и спросил:

– Откуда все эти потрясающе трогательные слова и такие глубокие познания русской жизни?

– Я же читаю теперь всё только русское, дорогой! Хочу быть с тобой на одной дистанции в нашем нынешнем забеге…

– Спасибо, родная. Я очень благодарен тебе, что ты именно такая! А сейчас собирайся, тебе пора на репетицию! Ты у меня сильная, ты доведёшь все концерты до конца! А я буду сидеть в первом ряду партера, и поддерживать тебя улыбкой!

– Спасибо, моя любовь, спасибо! Да, я сильная! Мне Господь посылает силы, потому, что я люблю!

На следующий вечер она играла первый концерт Чайковского. У неё была почти такая же манера исполнения, как у Джона Огдона, (английского пианиста двадцатого века. Он бросал руку на рояль и начинал концерт). А Михаил сидел и плакал, не стыдясь, не скрывая слёз. Публика была та же, она понимала всё без слов – здесь, в этом зале, происходит нечто величественное. На пепелище любви и надежды вызревает новый бутон тепла и любви. Когда Лили закончила играть, все стали бешено аплодировать и кричать:

– Браво, браво, Вы великолепная пианистка, и мы будем молиться за Вас, чтобы у Вас всё получилось, как надо, как Вы хотите!

Лили, шатаясь, прошла к себе в гримёрную, овации не умолкали. Михаил поспешил за ней. И вновь они обнялись и замерли, будто души их поменялись местами. И они уже не двое, а одно целое, слитое воедино. И разъединить их уже не сможет даже смерть!

***********

Скажи мне, пожалуйста, – обратилась Лили к Джейн, – почему Вы не поженитесь с Джоном? Вы же любите друг друга?

– Ты ошибаешься, мне кажется, не любим. Может, я и люблю, но он? У нас нет такого чувства, как у Вас с Мишей, а без любви спать с мужчиной, словно наложница, не буду. Секс дозволяется только при сумасшедшей любви, и то с оглядкой.

– Куда же надо оглядываться? – рассмеялась Лили.

– Отдавать всё своё самое ценное можно тогда, когда есть какие-то веские причины, которые не дают возможности быть вместе. А просто бросать всякому прохожему себя, дабы тобой попользовались, преступно.

– Ты верно думаешь. Брачные отношения должны быть чистыми, их надо хранить для единственного. Мы, женщины, не понимаем этого. Живём, точно куртизанки, с кем мы, зачем мы – всё равно. Теряем остроту эмоций, любовь заменяем сексом, не в состоянии приподняться над землёй, освятить свои чувства. Ценности духовные подменяются телесными. Но ведь замуж всё равно надо выходить, предназначение женщины – быть хранительницей домашнего очага, рожать детей, воспитывать их. Святые отцы говорят, что женщина спасается чадородием.