– Ваша Честь, – обратился я к судье, – я считаю, что вполне корректно и полностью ответил представителю защиты на поставленный вопрос, и не вижу смысла повторять свой ответ.

Судья, седой дедушка, потрясывая какой-то книгой, промыл «мозги адвокату», у которого сразу же появилось доброжелательное выражение лица, уважение ко всем медицинским работникам и пропали все вопросы.

– У кого-нибудь из присутствующих еще есть вопросы? – спросил судья.

Пауза.

– Ничего не хотите сказать доктору? – обратился он к потерпевшему.

– Нет. Да я его и не помню… – ответил потерпевший (наш пациент).

…

Из суда я выходил и думал: «Расстроился ли я, от того, что пациент не сказал мне: «Спасибо»? Наверное, нет. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, я считаю, что не нуждаюсь я в неискренних словах благодарности, не нужны они. Да и искренние слова тоже как-то не особо нужны что ли…

Делать то, что любишь, или еще лучше – любить то, что делаешь, осознание своей нужности, необходимости – вот она лучшая благодарность…

А еще дома меня ждет дочка!

Сами эпиприступы весьма страшно выглядят для неподготовленной публики. Ну в самом деле мало приятного, когда на фоне относительного здоровья, человек внезапно теряет сознание, падает, может присутствовать дикий крик, рык, мычание (судороги дыхательной мускулатуры грудной клетки и спазм голосовой щели), судороги конечностей, прикус языка (не всегда), пена изо рта, иногда кровавая. А также, из-за недостатка кислорода, человек синеет и кажется, что он вот-вот умрет. Действительно жуткое зрелище.

Повод к вызову: «без сознания, судороги…»

Вечер, зима, промозглость. Обычная квартира-хрущевка. Когда мы зашли, то нашему взору предстала следующая картина: на полу в зале «лицом к потолку» лежит мужчина, руки и ноги которого со всей силой прижимают к полу четверо других мужчин. Все молодые крепкие кавказцы.

«Прижимаемый» периодически поднимает голову и произносит что-то на своем языке «прижимающим», они ему весьма резко что-то отвечают. Из обрывков фраз начинаю понимать, что у мужика был эпиприступ (впервые или нет, неизвестно). Его близкие подхватили и зафиксировали (все правильно сделали). Но пока мы ехали, приступ закончился, и больной уже настолько пришел в себя, что просит его отпустить. А вот «прижимающие» думали, что приступ продолжается и попытки больного «встать и пойти» считали за его неадекватное поведение. Кое-как удалось их убедить отпустить больного… Как только они его отпустили, больной бросился на них с грозными ругательствами и кулаками. Те снова его прижали… Кричат мне: «Сделайте что-нибудь, что Вы стоите?!».

Выглядело забавно. Несколько минут «переговоров» все-таки примирили «враждующие стороны», но злобные взгляды и возгласы продолжались. Только после всего вышеизложенного мне удалось приступить к обследованию и опросу больного. Сделали магнезию по вене и, если честно, то не помню: увёз ли я его в стационар или нет.

Случай второй.

Приехали на вызов по поводу головной боли. По факту – плохо после запоя. Самая подозрительная и ненадежная категория пациентов, так как на фоне алкогольного опьянения или интоксикации, можно просмотреть какую-то более серьезную патологию (призываю всех более внимательно относиться к «похмельным состояниям», особенно после длительных запоев – очень много смертей при подобных явлениях). Опросили, осмотрели, «протянули плёнку» (сняли ЭКГ – прим.), дали таблетку от повышенного «давления». Усадили на диван. Сижу, не спеша заполняю карту вызова, опрашиваю больного (ФИО, возраст, прописка и т.д.). Он отвечает адекватно, затем слышу резкое и громкое: «МУ-У-УУ-УЭЭ-ЭЭЭ-Э – …". Поднимаю глаза одновременно с руками и подхватываю уже выгибающегося больного подмышки, аккуратно укладывая на диван. Приступ продолжался недолго (15—20 секунд). Укололи магнезией, предложили госпитализацию, отвезли в приемный покой.