Как обычно я лег на спину, расслабил тело, успокоил дыхание и пульс… дальше мне не потребовалось ничего делать. Это состояние накрыло меня само. Исчезло ощущение тела, мысли, чувства, реальность… исчезло все, что поддается описанию или определению. Вместо этого был безбрежный океан Откровения, в просторах которого парило мое сознание.

И узрел я:

Богиню и детей ее: Анархию и Хаос.

И узрел я:

Пирамиду и глаз в ней. И было открыто мне, что глаз в пирамиде – это символ векторности. И пока Пирамида смотрит вовне, она остается для себя незримой. И в этом безвыходность ее и выход.

И узрел я:

Планету счастливую, обновленную, освобожденную от людей. И запела от счастья душа моя.

И узрел я:

Для того чтобы контролировать ситуацию, Цирцея сама создала и возглавила своих врагов. Она сама ведет их на войну против себя. И если даже они одержат победу, во главе их по праву вновь будет она. Такова мудрость Цирцеи.

И узрел я:

Открывая на себя охоту, Великий Насмешник (Будда) придумал действительно стоящую шутку. Приняв обличие дичи, он сделал так, что мнящая себя охотниками дичь сама бросилась в его силки, до самого последнего момента не понимая, кто и на кого охотится в этом «лесу осознания». Для остальных, в чьих жилах не течет кровь Охотника или Воина предусмотрена роль декораций.

И узрел я:

Деревья – это речь Земли. Кто видел – знает: Через деревья Земля испускает что-то в Космос, а из бездонного космического пространства через деревья что-то возвращается на Землю. Так не прокляты ли планетой те, кто лишает ее голоса?

И узрел я:

Любое единственное объяснение фрагментарно, следовательно, ложно.

И узрел я:

Ответ никогда не бывает один, что бы ты об этом ни думал!

И узрел я:

Предмет поклонения. Разный и всегда одинаковый. Принимающий различные формы и лишенный форм. Женская туфелька, подвязка, трусики, грудь… Вседержитель на Небесах… Сила, Власть, Справедливость, Истина… Красота… В любом обличии он всегда остается самим собой. Такова его природа. Правота, Обещание… – его инструмент. Выискивать в душах самое сокровенное и принимать его облик – таково его свойство. «Поклонись мне, – приказывает он, – благоговей, молись на меня, и я позволю владеть собой, позволю услышать мой глас, увидеть мой облик, наделю тебя тем, чего жаждешь ты». Но все, что он может дать, есть не более чем сон, подобный опиумному экстазу. И как опиум превращает он тебя в своего раба. И чему бы ты ни поклонялся, ты поклоняешься лишь ему, всегда только ему. Таков Закон бытия. «И что же делать мне?» – спросишь ты. Но я промолчу, так как у меня нет ответа…

И узрел я:

Не с законами природы мы имеем дело, а всего лишь с нашим пониманием их, которое равносильно пониманию живописи слепцами.

И узрел, и узрел я, узрел я…

Я парил на крыльях свободного сознания за пределами добра и зла, за пределами пространства и времени, за пределами мудрости, и антипода ее: интеллекта.

«Господь тебя любит!» – читал я на воротах Освенцима.

– Не плащ, женщина не Плащ!3 – пела Арефьева, а звезды отплясывали под эту песню канкан.

– Остерегайся дешевых китайских подделок, – сказал Лао-Цзы, имея в виду Конфуция.

– ОМ – поперхнулся Будда, и все приняли этот звук за очередную истину.

– Бесплатная медицина, сынок, это когда твое здоровье ничего не стоит – объяснял Айболит Кощею Бессмертному…

И узрел я:

Изрекающего Слово, но его рот был зашит, а руки закованы в цепи.

И понял тогда я, но что я понял, сам предмет понимания, как всегда, ускользнул от моего понимания…

Такова природа вещей.

Или того, что стоит за ними.

Такова Пирамида, способная окинуть взглядом весь мир, но только не саму себя.