Потом, когда вши обживут наши одежды, а желудки привыкнут к воде, начнет разваливаться дисциплина. Как и Калужане, мы будем ходить в чем попало и заниматься неизвестно чем. Я слышал, что здесь не только пьют, но и наркотой балуются.

Все Калужане, как один – чумазые, одичавшие и очумелые.

Климат вроде бы ни чего. Но, как бы там ни было, дома за всегда лучше.

Что ж, поживем – увидим.

 14 ноября.

Калужский батальон уехали тихо и на удивление быстро.  Наш БТР, по очереди, отбуксировал на погрузку в Хасавюрт, всю их поломанную технику. Последний рейс, наш экипаж делал вместе с калужским водилой. А после того, как Пескарь самостоятельно попытался проехать на БТРе, и у него это не получилось, старый водитель, любезно согласился сам отогнать это корыто, обратно в батальон.  И правильно сделал, так как сами, мы бы не доехали. А если бы БТР сломался прямо около эшелона или еще хуже – в пути, то и его пришлось бы грузить на платформу и тащить в Калугу. Но этому было не суждено случиться и БТР стал нашим.

Поездка в Хасавюрт, избавила нас от необходимости участвовать в работах по перестановке палаток, и пока мы катались, нашу палатку установили на новое место.

Не доезжая нескольких метров до автопарка, БТР заглох и, по-моему, надолго. Калужский водила сразу слинял, и мы остались наедине со своей, уже окончательно своей, техникой. Очень скоро Пескарь выяснил, что в двигателе нет масла, на щупе была всего одна крохотная капля. А я удивляюсь, как он ездил вообще.  Солярка то же кончилась.  Зампотех – майор Ермаков, сказал, что горючку нам дадут только дня через два, а все что было – отдали на кухню.  Оказывается, наша полевая кухня работает на солярке, а я даже не знал об этом. Ведь, когда в Туле, у нас были полевые выходы, и мы жили на стрельбище, где я часто ходил в наряд дежурным по кухне, то все наши печки, а их было целых две, топились дровами. Я иногда даже сам растапливал их.

Потом, в БТРе замкнула проводка, и задымило так, что глаза заслезились. Видимо, сгорел какой-то прибор.

Сегодня, я остался ночевать в БТРе. Говорят, в палатках уже появились вши.

Нога продолжает гнить, и сильно болит по ночам.

19 ноября.

Я остался жить в БТРе. Потом, ко мне подселись Пескарь и Капэн. Места хватает всем. Но, в первое время, было как-то тесновато. На голове, плечах и других частях тела – куча синяков и шишек. Каждый раз, на что-нибудь натыкаюсь. Но, больше всего достается голове. Пескарь и Капэн, спят под башней, а я на сиденье десанта. Поставил сбоку коробки с патронами от КПВТ и получилась полноценная, одноместная кровать.

Четыре дня стояла солнечная погода. Днем было очень тепло, мы даже немножко загорели. Сейчас идет дождь.  За это время мы навели порядок и успели провести полную ревизию имущества своей техники и боеприпасов. Пересчитали патроны и проверили радиостанцию.  Оказалось, что радиостанция обеспечивает связь на расстоянии всего в 200 метров. А наш батальонный связист Штельман, сказал, что неисправность кроется в антенне. Да я и сам, прекрасно понимаю, что с антенной, что-то не так, и из-за этого «что-то не так», её починить никто не может.

Пескарь подшаманил двигатель и аккумулятор. Сейчас, мы заводимся при помощи кнопки зажигания. Правда, если с первого раза завести не получается, то приходится звать на помощь.  А это проблема, ведь БТР-то в батальоне один. Несколько раз, нас заводили заезжие БТРы. Пару раз – дергал Мишка Безбородов, на своей Шишиге.  И если дождливая погода простоит еще несколько дней, то нас можно будет буксировать, только на танке. А танки к нам, увы, не заезжают.