Я исписала все окна автобусов и трамваев, своими замерзшими пальцами: Твоя, твоя, твоя, твоя, твоя, твоя, твоя, твоя Я. А потом не надышаться на буквы эти. Чтобы не исчезли, чтобы ты увидел мое послание. Где ты? Спаси, я сейчас упаду куда меня толкают. Приснись, я во сне буду любить тебя, я простила, простила все, за час до рассвета.

Мы прибежали к большому дому, общежитию, где жила Ксю. Женя сказал, что она в курсе, что надо делать.

– Привет, входи. Я все сделаю, иди любимый.

Женя поцеловал Ксю и побежал обратно в закрывающийся скрипучий лифт.

– Сейчас будем звонить твоей родительнице, на вот выпей. Легенда такая – ты пришла ко мне, жаловалась на жизнь, мы напились и отрубились.

Я хлебнула красной жидкости и чуть не задохнулась. Начала откашливаться и согнулась пополам. Ксюша отняла у меня бутылку и хлебнула сморщившись сама.

– Нам надо выпить половину, это клюква, настойка. Моя мать сама делает. За порчу запасов боюсь достанется, но думаю меньше чем тебе.

Смеясь от последней фразы мы обе уставились на телефон и икнули.

– Надо звонить, пока они ещё не поняли, что водят за нос. Поисками занимаются на третий день пропажи, Жека уверен, что сейчас все не официально.

Я дрожащими пальцами стала набирать телефон мамы с телефона Ксю.

– На, глотни для храбрости, сегодня нужно быть пьяной.

Гудок, второй, третий.

– Да, алло.

Слышится голос мамы.

– Мама, это я, ты же забрала телефон только сейчас додумалась позвонить с чужого.

– Где ты доченька, что случилось? Говори адрес, я тебя заберу!

Я икнула и спросила у моей компаньонки адрес.

– Я еду.

Когда допивали бутылку, в дверь постучали и мы расхохотались от того, что не звонят в звонок, какие невоспитанные! Мы были в дребадан пьяны.

– О! Привет мам! Это моя подружка Ксю.

В дверях стояла мама и двое милиционеров. Которые заулыбались и отошли в сторону лифтов.

– Идём домой, проспишься и поговорим.

Сказала мама угрожающе.

Около подъезда ждало такси, мама посадила меня в него и отошла к милиционерам, они поговорили и она села ко мне на заднее сиденье. Я по наитию как в детстве положила свою голову ей на плечо и спала всю дорогу до дома. Вспоминала детство, где мы с мамой гуляли по паркам и играли в куклы, как она мне читала сказки и пела песенки, гладила спинку и подпирала одеяло. Когда же мы с тобой перестали друг друга понимать, мама? После какого чёрного дня ты стала такой, как сейчас, обозленной и распустившейся.

План Жени удался, мать поверила в версию о двух напившихся с неопытности девчонок. Конечно наказала меня за вранье о болезни и распитие спиртного, конечно запретила общаться с подобными девицами. Презрительно смотрела на меня пару дней, пока меня мучило похмелье и насморк с кашлем.

– Будет тебе наукой! Как пить непонятно что и ещё непонятно с кем!

Кричала мать и улыбалась, уверенная в своей правоте.

Телефон, который мне дал Женя она не нашла, поэтому я утром как пришла в себя скинула смс, что все удалось и как только фурия успокоится, я хочу встретиться с Филом и передать телефон. Получила ответ, что молодец и от Ксю похмельный привет.

Спустя два дня, заскочила в поликлинику, чтобы выписаться, ведь я врачиха очень настаивала, чтобы я через неделю пришла и она проверила, что я здорова.

Пришла, отсидела очередь, врачиха дала мне градусник, температуры конечно не было. Вот угораздило меня кашлянуть перед ней.

– Давай я тебя послушаю, что-то мне не нравится этот кашель.

Я задрала свитер и она слушала, долго так и просила вздохнуть глубоко, от чего хотелось ещё прокашляться.

Потом она встала и попросила идти за ней. Пришли мы в кабинет флюорографии, для снимков легких. Мне сделали снимок. Врач смотрела на него долго.