На этот раз богиня убыла от нас, не просто растворившись в воздухе, – со словами, что ей надо навестить те самые миры, она полетела, оставив нас вшестером перед атмосферой планеты. А мы никак не решались войти. Первым это сделал Костя. Ведь он не просто дух, но ещё и божество, и смелости в нём было побольше. Посмотрев, как он приобретает черты духа, следом нырнула моя непоседа, ну а вслед за ней и я.

Войдя в атмосферу, я почувствовал, как сжимаюсь в шар. Это несколько насторожило меня, и я попытался сопротивляться этому. Но затем у меня получилось вынуть из шара руки. Тогда я напрягся, и у меня вылезла голова, ну а с телом и ногами было уже проще. Моя ненаглядная рванула в сторону океана, я понёсся за ней. О, какая же это свобода! Нырнув в воду, она вдруг обрела форму ската, Я последовал её примеру, и мы полдня так плавали, любуясь красотами подводного мира. Затем, доплыв до песчаного пляжа одного из островов, мы просто выпрыгнули из воды и валялись на тёплом песке. Хоть богиня и говорила, что духи не чувствуют тепла или холода, пригревающие лучи местной звезды грели нас, нежно прикасаясь к нам. Я так думаю, она, наверное, имела в виду экстремальные температуры.

Затем мы полетели к материку, над которым мы зависали во время беседы с Эраей. Пролетая над одним из ущелий, я вдруг услышал жалобный вой. Притормозив Лизу, я нырнул на звуки мольбы о помощи и на самом дне увидел раненую лисицу. Видать, она неслась за птицей, проносясь мимо ущелья, увлечённая азартом охоты, она не заметила опасности, и птица полетела вверх к небу, а лиса вниз с обрыва и при падении сломала себе лапу. Вот эту информацию я увидел, просто взглянув ей в глаза. Видимо, это способность духов, местный вариант общения с животными. Тогда я представил, как я поднимаю лису и взлетаю с ней над пропастью, и мысленно послал ей эту картинку. Ведь я это уже умел, общаясь подобным образом с Костей, когда он жил в моём теле. В ответ пришёл образ норы в лесу на полянке – это она так типа мне адрес показывает. Вот хитрюга, такси нашла. Но, взглянув в её умоляющий взгляд, я не стал ей ничего мысленно посылать. Я взял её на руки, хоть это было и непросто – поначалу мои руки просто проходили сквозь неё. Но, представив картину, как я беру её, в голове, я наконец смог это сделать. Забавно, но лиса была больше меня в размерах раза в три, нести её было не тяжело, но жутко неудобно. Увидев мои мучения, к нам на помощь спустилась Лиза, и вот уже втроём мы приподнялись над землёй. Сначала взлетели высоко, чтобы оглядеться и найти ту самую полянку, но на это наша пассажирка прислала мне образ испуганной моськи. Тогда мы спустились прямо к земле и на бреющем полетели в сторону, которую лиса указывала своим чёрненьким носом. Подлетев к её норе, мы положили пассажирку на траву, Лиза тут же соорудила ей нечто шины, привязав ей к сломанной лапе палку верёвкой из какого-то длинного растения. Послала ей картинку из пятнадцати дней и ночей и показала, чтобы она перегрызла верёвку. Лиса в благодарность облизала нас с ног до головы, правда, это было очень странным ощущением, так как её язык проходил сквозь нас. Потом Лиза отметила, что Патрикеевна очень истощена, – видать, давно не кушала, – и куда-то умчалась. А я в это время размышлял, неужели она сейчас кого-то ловит для неё, ведь по идее мы не должны спасать одну жизнь, отнимая другую. Но не тут-то было, вскоре показалась Лиза, таща за крыло добычу другой лисы. Как я узнал, что это добыча другой лисы? Да всё просто, хозяин добычи вцепился зубами в другое крыло и, грозно рыча и упираясь, тащился следом. Но моё солнышко это не остановило, она упиралась ногами и пёрла их обоих к норе. Я послал второй лисе, которая, кстати, оказалась мальчиком, образ погибающей от голода раненой лисы. И лис тут же отпустил добычу, отчего мой дьяволёнок кубарем подкатился вместе с трупиком птички прямо к Патрикеевне. Наша пассажирка понюхала добычу, потом взглянула на добытчика, видимо, в этот момент они общались, затем жадно впилась в тушку птицы.