Далее: русская женщина чувствительно нравственнее мужчины, точно ей как-то дано понять, что, живучи в России, нужно на всякий случай быть положительной за двоих. Вот как Татьяна Ларина:

– так и всякая наша женщина, безусловно, предана всему, к чему ни приставит ее судьба. Если она подруга, то обожает тебя деятельно и до самоотвержения, если жена, то ты как за каменной стеной, если мать, то носится со своими детьми до глубокой старости, точно дурень с писаной торбой, если бабушка… так ведь понятие «бабушка» – чисто русское, и в иных землях про этот феномен вроде бы не слыхать. Замечательно, что и в сфере товарного производства наши Татьяны Ларины обеспечивают нравственное начало, на котором в России только и держится товарное производство, за перманентным отсутствием всего того, что называется – интерес. Во-первых, они крайне редко и неохотно меняют род занятий, хотя бы это было мытье полов; во-вторых, на работе они куда прилежней и ответственней, чем мужчины;

в-третьих, если что, много не унесут; в-четвертых, занятость их по дому находится в злостном противоречии с законодательством о труде. Нет, действительно, это даже странно, почему Александр Сергеевич назвал свой роман в стихах именем Онегина, которого, по-нашему, надо судить за преднамеренное убийство в соответствии со статьей 105-й, пункт «б», а тот у него какой-никакой – герой. Далее:

Тут нам Пушкин дает понять, что прекрасное, отвлеченное играет в жизни женщины такую же роль, как у мужчины политика, пьянство и преферанс. Диапазон мужских увлечений, конечно, шире, однако же правда то, что женщины суть самые проникновенные читатели, слушатели, зрители, вообще потребители прекрасного, если не разумом, то чутьем. Как творцы в области отвлеченного наши подруги, понятно, слабее нас, но это не важно с общечеловеческой точки зрения, поскольку читатели, слушатели, зрители куда насущнее, чем творцы. Может быть, суждение по половому признаку в этих сферах недопустимо, но в другой раз обратишь внимание на то, что женщины в метро газет не читают, и это сразу приятно насторожит.

Далее: Татьяна Ларина исповедует истинную, по крайней мере, глубоко национальную иерархию ценностей, ибо она готова все блага цивилизации отдать

– в то время как в стане мужчин на этот счет резкий наблюдается разнобой. Вообще это в нашем характере: всю жизнь метаться от непротивленчества к топору, а русская женщина как встала на четвертом сне Веры Павловны, так, голубушка, и стоит. Что до Онегина, то он вовсе никаких ценностей не признает, последний дикарь признает, а Онегин – нет. Правда,

– но эта милая слабость только пуще симпатизирует ее образ, а кроме того, на вопрос, что нас скорей выручает в жизни, то ли, что наш брат знает, или то, что их сестра чувствует, отвечаем: это пока темно. Наконец, сдается, что тут Александр Сергеевич сообщил Татьяне Лариной родственным делом свою собственную черту, ибо он, как известно, был «человек с предрассудками», безоговорочно верил в приметы и не любил тринадцатое число.

Далее: Татьяна, уже будучи замужем за генералом, выговаривает Онегину, дескать:

– из чего следует, что вообще женщина недобродушна и злопамятна, как верблюд. Но в том-то все и дело, что это свойство, малопривлекательное в быту, может работать во благо на общественном уровне, где вещи существуют как бы наоборот. Ведь почему наши вельможи взяли моду жировать на казенный счет? Потому, что с самой княгини Ольги власть в России мужского рода, а поскольку наш русачок есть существо прежде всего добродушное, постольку в государстве у нас вечные нелады. Между прочим, заметим, что русское оружие прогремело на всю Европу именно в царствования Елизаветы и Екатерины, которые ревели над реляциями о потерях, но казнокрадам резали языки.