Союзная пресса продолжает жевать вопрос об оказании помощи России и о сибирской экспедиции; каждая строка каждой статьи доказывает глубочайшее непонимание того, что совершилось и продолжается сейчас на нашей несчастной, ополоумевшей Родине.

19—22 марта. Сообщается о переносе резиденции народных комиссаров в Москву; совдепщики рискнули на то, чего боялись Керенский и Временное правительство и что им надо было сделать в марте прошлого года. Столица «бывшей России» перенесена в «бывшую столицу» России.

Газеты поместили интервью с послом Учида, который высказал уверенность, что время нахождения большевиков у власти будет очень скоротечно, но что власть Советов останется. Учида впадает в общее заблуждение относительно скорого конца большевиков, так как для этого конца надо, чтобы кто-нибудь прогнал этих гадов, и прогнал силой: сами они от власти не уйдут, будут защищать ее по-волчьи, а подходящих охотников прогонять их силой – пока не видно; союзнички только болтают да совещаются, ну а такие помойницы, как семеновщина, опасны только для тех, у кого есть деньги, и вообще для всякой государственности и порядка.

На юге немцы захватили Бахмач и быстро ползут на восток к хлебным, угольным и нефтеносным районам.

Из разговоров Учида с корреспондентами ясно, что Японии сейчас мешаться в сибирские дела невыгодно, в японских газетах прямо говорится, что Японии сейчас ни к чему трепать свою армию, которая ей очень понадобится, когда начнутся настоящие разговоры о мире.

23 марта. Получены первые сообщения о начавшемся наступлении немцев на Западном фронте, причем главный удар направлен, по-видимому, на англичан. Как хотелось бы – вместо того чтобы томиться здесь в бездействии и ждать, пока китаец портной сошьет платье, – быть сейчас на этом фронте, где надолго решаются судьбы мира и закладываются основания жизни народов на грядущие времена.

Как обидно, что слепота и нерешительность союзников не дала возможности использовать те ценные запасы личного состава русской армии, которые уже погибли и продолжают гибнуть под красным террором. Сейчас союзники своим непротивлением большевизму и своим холодным равнодушием к нашей судьбе довели очень многих русских до того, что у них появилась острая злоба по отношению к союзникам и желание победы немцам, которые сумеют свернуть головы комиссарам, обуздать товарищей и навести на Руси полный порядок. Тяжело всё это слышать после всего того, что перенесено, пережито и потеряно благодаря этой войне.

24 марта. Бои на западе развиваются; немцы несут большие потери, но имеют частичный успех; главный удар направлен на англичан, которым приходится иметь дело с лучшими частями немецкой армии. Наступают решительные для судеб мира дни; очевидно, что это будут последние напряжения обеих сторон. Немцам некогда ждать прибытия всех американских войск; все шансы пока на их стороне, так как они перебросили с нашего фронта на Западный несколько десятков дивизий и огромную артиллерию, что дает им возможность иметь большие резервы и долго питать людским материалом ту колоссальную, решительную и чудовищно прожорливую операцию, которую они начали.

Но зато на стороне союзников – огромные преимущества обороны, дающие им возможность использовать для истребления врага все накопленные ими ужасающие средства современной военной техники; этим путем они смогут сравнять шансы численного превосходства немцев; резервы же у союзников тоже очень почтенные.

25 марта. Немцы ценой огромных потерь прорвали английский фронт у Сан-Кантена и, по их донесениям, взяли 25 000 пленных и 400 орудий. Положение союзников признается очень серьезным; сказывается вовсю значение гибели русской армии, при существовании которой едва ли было бы возможно теперешнее немецкое наступление.