Он обратился с воззванием к юнкерам, которые уже сдали оружие, сложив его в особое помещение под охраной большевиков. Дивизия броневиков обещала им помощь, если придет и Михайловское училище. Им удалось похитить 6 броневиков с орудиями во Владимирском училище. Они бросились на стражу и отбили оружие; вооруженные пулеметами, они были готовы к обороне. Обстрел Владимирского училища гренадерами, матросами и красногвардейцами из двух 3-дюймовых и двух 6-дюймовых. Юнкера отстреливались и просили у Полковникова помощи. Около часу они должны были сдаться, т. к. стены обрушились и загорелись. Они сдались, их добивали на улице, остатки попали в Петропавловскую крепость. Арестованы и другие юнкера. Без боя сдался и Инженерный[172] замок. Три броневика и 300 юнкеров и К[омитет] с[пасения] Р[одины] Полковн[икова] хотел отстоять. Этого не знали и ушли. Этим закончились боевые действия. Министры-социалисты б[ыли] освобождены, а кадеты остались. Некоторые министерства постановили бастовать до смещения комиссара. В Мин[истерство] путей сооб[щения] до их прихода и до пят[ницы] никто не являлся. Сношения с Керенским шли постоянно окопав[шиеся] армии,[173] а поезда ходили до Царск[ого] Села и обратно.

Началось сражение под Пулковым. В среду бежал Керенский; на помощь пришла финляндская артиллерия на шести миноносцах и саперы. Сначала он (Керенский) побеждал, но латышские стрелки двинулись с фланга, и ему пришлось отступить к Гатчине. Две роты самокатчиков шли на помощь, но перешли к большевикам. Советчики Керенского – Савинков, Станкевич, Краснов и казаки. Решено, что Керенский должен уехать на фронт за силами перед боем; после боя он уехал. Казаки отказались сражаться. Войтинский был арестован. В пятницу молва, что новые войска Керенского заняли Гатчину, но они послали эшелон в Москву. Члены наши всюду вошли (?).[174] Большевики предложили министерство с народными социалистами включительно. Центральный комитет наш 13 голосами из 14 постановил ни в какие сношения с большевиками не вступать и добиваться министерства без них. Вечером с с[оциалистами] революционерами и меньшевиками – обороняться в Думе. Пять революционеров не имели определенного решения, пять за соглашение с большевиками, трое – против, один – воздержался; трое подошли – оказалось шесть против. Им дали отсрочку, а ЦК наш решил в сношения с большевиками не вступать и отозвать своего члена из Викжеля.[175] У меньшевиков – 11 за и 10 против. Эти 10 вышли из ЦК, но, в конце концов, и 11 отказались, потому что большев[ики] отвергли их предложение. Петроградские войска все на стороне большевиков. Инертность партий. Комит[ет] спас[ения] Род[ины] и рев[олюции] превратился в солдатский муравейник из войск частей – единичных или от групп, все они просили директив, но не б[ыло] центра, который бы их спаял. В Петербурге четыре казачьих полка и три под Петербургом из Финляндии, но они ни за, ни против выступить согласны, если и пехота. Приказ об аресте Пешехонова. Закрыты «Речь»,[176] «Биржевые Ведомости»[177] и др. «День» после стихов расшифрованных в нем. «Народное Слово» выходит, но большевики раздражены. Большевики прислали матросов с орденом арестовать ответственного редактора (главного воротили). Выпустили, но разорвали номер, испортили мебель, разорвали бумагу, реквизировали типографию.[178] Мы оставили стражу. Потом, говорят, они ломали кассу, дверца помята. Они утверждают: «Это не мы, а другие». Швейцар звонил, большую кассу не взломали, а взяли из малой 1000 р. Убыток 10 000 р. Рабочие на общем собрании запротестовали против варварского обращения, они хотят здесь работать, объявляют свои места под бойкотом. На следующий день охрана была снята. Разгром Зимнего дворца – картины, люстры, посуда, винный погреб. Хлеба на 6 дней. Большевики задержали две баржи и реквизировали то, что шло в Финляндию. Представитель Викжеля при большевиках рассказал все, что видел у Керенского. Его исключили из партии Плансон, Пешехонов, Знаменский, Бернштейн, Чайковский – С. С. Р. и Р. Токарев и еще кто-то – семь человек. Всего 40 человек.