. Эту дату можно проверить: спуск крейсера «Память Азова» был приурочен к 200-летию ботика Петра I и состоялся 20 мая 1888 г. Приведенная и последующие датировки на первом листе подтверждаются участием в описываемых событиях известных представителей высшей бюрократии – Н.П. Шебеко (Шабеко), И.А. Вышнеградского, В. А. Железникова, Д. А. Толстого, К. И. Палена. Толстой занимал пост министра внутренних дел в 1882–1889 гг., Шебеко – должность товарища министра внутренних дел с апреля 1887 по июль 1895 г. Вышнеградский был назначен управляющим Министерством финансов в январе 1887 г., а на министерском посту находился в 1888–1892 гг. Статс-секретарь Департамента законов Государственного совета Железников скончался в ноябре 1889 г. Сопоставив эти данные, получаем, что дневниковые записи должны относиться к 1887, 1888 или 1889 гг. События действительно, скорее всего, имели место в мае, так как «князь Михаил Николаевич уже переехал на дачу в Стрельну»[44], но еще не начались летние вакации, и продолжаются заседания Государственного совета[45]. В публикации П.А. Зайончковского записи за 20–23 мая 1887 и 1888 г. отсутствуют[46], а за 22 и 23 мая 1889 г. имеются[47].

Следующий лист – отдельный, отрывочный, недатированный и не связанный с предыдущим. Здесь приведен фрагмент разговора (начало отсутствует) с императрицей Марией Федоровной. Речь идет в том числе о наследнике: «<…> я перевел разговор на цесаревича и воспользовался случаем высказать о близком ей члене семейства самые лестные отзывы, без тени лжи или подобострастия»[48]. Беседа происходит, пока Половцов, бывший в то время государственным секретарем, ожидает своей очереди «чтобы войти в кабинет Государя, где многоречивый Вышнеградский занимает хозяина своим еженедельным докладом»[49]. Далее передан разговор Половцова с императором Александром III – о скором отъезде государственного секретаря и о деле по ограничению судебной ссылки в Сибирь[50].

Следующий лист тоже не связан с только что описанным сюжетом. Однако если проанализировать дело подробно, станет очевидным, что далее по смыслу должны следовать листы из конца дела (л. 16–18). Здесь продолжается разговор с императором об ограничении ссылки и о несовершенствах российской судебной системы. Заканчивается запись информацией о чрезмерно пышных путешествиях великого князя Владимира Александровича и датой – 6 июня 1888 г. Получившийся отрывок (записи за 20, 22, 23 мая и 6 июня) – это листы из не сохранившегося полностью дневника за 1888 г. В публикации П.А. Зайончковского сведения, датированные июнем 1888 г., отсутствуют.

Вернемся к листам 3-15. Здесь имеется отрывок черновика записки Александру III об устройстве музея для рабочих[51]. Начало отсутствует, почти все зачеркнуто. На обороте – письмо императору о заседании Департамента экономии 6 декабря 1890 г., несколько писем из переписки Половцова с великим князем Владимиром Александровичем. Далее – опять с нового листа – письма К. П. Победоносцева, которые Половцов счел «любопытными»[52]. Внесены в дневник они были уже при Николае II, как отмечает сам автор дневника: «<…> бумаги эти были посланы им (Победоносцевым. – О. Г.) нынешнему Государю Николаю II»[53]. Как видно из сопроводительной записки[54], датированной 2 ноября 1890 г., императору переданы письма Победоносцева к фрейлине Е. Ф. Тютчевой с 1 марта по 29 декабря 1881 г., а также корреспонденция Александра III Победоносцеву за 1881 г., последнее из посланий от 31 декабря 1881 г.[55] Но в действительности в деле имеется лишь письмо Победоносцева к Тютчевой от 1 марта 1881 г., которое оборвано на полуслове