9 января. Среда. В 11 часу утра государь собрал у себя нас троих – графа Шувалова, Набокова и меня, чтобы снова посоветоваться относительно назначения нового начальства в Варшаву. И граф Шувалов, и Набоков по-прежнему настаивали на разделении властей, имея в виду назначить генерала Хрущова исключительно военным начальником, а самого Набокова – гражданским генерал-губернатором. Мне казалось, что вначале государь был в колебании; но после моих довольно пространных объяснений он заявил, что вполне разделяет мое мнение о невыгодах разделения власти в таком крае, какова Польша. При всем том, нельзя было не согласиться, что личность генерала Хрущова во многом не соответствует условиям предназначаемого ему поста. Он не имеет ни тех способностей административных [ни твердой воли], ни тех внешних качеств, какие требуются от представителя русской высшей власти в передовом пограничном крае; так, между прочим, он не знает ни одного иностранного языка.

Государь намеревался было сегодня же вытребовать сюда генерала Хрущова, чтобы лично переговорить с ним о будущем устройстве управления в Привислянском крае; но потом разговор свернул на другую личность – на генерала Коцебу, который соединяет в себе качества, недостающие генералу Хрущову, хотя в военном отношении пользуется менее завидной репутацией. Насколько назначение Хрущова было бы приятно для армии и насколько он оказался бы слабым в гражданской администрации, настолько же Коцебу был бы более подготовлен к этой последней роли и мало симпатичен войскам. В заключение разговора государь сказал, что пошлет за генералом Коцебу и переговорит с ним лично, однако всё же выразил сомнение в том, позволит ли генералу здоровье принять на себя новое тяжелое бремя.

При выходе из государева кабинета нашел я в приемной всю свиту прибывших вчера иностранных принцев; мы друг другу отрекомендовались, а потом я заехал расписаться у обоих наследных принцев: германского и датского. Первый помещен в Эрмитаже, а последний – в Аничковом дворце.

Сегодня же был я на панихиде по великой княгине Елене Павловне по случаю годовщины ее кончины.

10 января. Четверг. Решено окончательно назначение генерала Коцебу в Варшаву со званием генерал-губернатора и командующего войсками. В Одессе остается генерал Семека в звании командующего войсками округа; генерал-губернаторство же там упраздняется. По этому предмету было совещание у государя: после моего обыкновенного доклада в кабинет позвали графа Шувалова, Тимашева и Набокова, а потом и графа Адлерберга как министра двора (по случаю некоторых сокращений, предположенных в Варшаве в придворном штате тамошних дворцов). О новых назначениях приказано мне внести в завтрашний приказ.

Итак, вопрос о замещении должности, оставшейся вакантной за смертью графа Берга, разрешился проще, чем сначала предполагалось. Хотя личность генерала Коцебу и не вполне удовлетворяет желанным условиям, однако же решение это я все-таки предпочитаю всем другим обсуждавшимся предположениям. Боюсь только, что вопрос решен ненадолго: поборники разделения властей не считают себя побитыми; они прямо говорят, что назначение генерала Коцебу есть только переходное положение, которое впоследствии облегчит исполнение поддерживаемой ими комбинации.

Прибывшее в Петербург бухарское посольство представлялось мне в канцелярии Военного министерства; после того оно имело аудиенцию в Зимнем дворце.

11 января. Пятница. День начался для меня двумя сюрпризами (впрочем, не совсем неожиданными): получил извещение, что старшая дочь моя остается фрейлиной при императрице, и рескрипт, данный на мое имя по случаю нового закона о воинской повинности. Назначение дочери моей можно было предвидеть, но едва ли благоразумно было бы желать его. Тяжелая жизнь при дворе расстроила ее здоровье и оторвала от семьи. Она долго колебалась – принять или отклонить предложенное назначение, и дала министру двора уклончивый ответ. Тем не менее назначение состоялось; надеемся, что ей дадут некоторое время для отдыха и поправления пошатнувшегося здоровья.