Можно думать, что хан потребовал немедленной выплаты значительной части «выхода». Исполняя это условие, братья вошли в большие долги у сарайских ростовщиков. По их требованию Дмитрий и его бояре вынуждены были остаться в Сарае в качестве заложников. Тем временем князь Андрей немедля поехал на Русь, чтобы собрать недостающие суммы. И качестве заложников, гарантов состоятельности Дмитрия, Андрей оставил в Сарае и своих собственных бояр.
Уладив все дела в Орде, суздальское семейство летом 1360 года праздновало долгожданный успех. Дмитрий Константинович возвратился на Русь с ханским послом и ярлыком на великое княжение Владимирское.
Однако великое княжение Владимирское всегда легче было получить, чем удержать. Вместе с заветным ярлыком победитель получал и целый короб проблем. Ордынский «выход» еще не был полностью собран. Признание новгородцев еще предстояло заслужить. Интриги потерявших владимирский венец потомков Ивана Калиты еще необходимо было разгадать…
Неопределенность обстановки сильно беспокоила победителя. Примечательно, что свое торжество новый великий князь Дмитрий Константинович приурочил к Петрову дню – 29 июня, дню памяти апостолов Петра и Павла. Вот что говорит об этом Никоновская летопись.
«И тако князь Дмитрей Констянтинович Суздалский взя великое княжение Володимерское, и отпущен бысть из Орды от царя с пожалованием и с честию на Русь с послом царевым. И въеха въ Володимерь на великое княжение за неделю до Петрова дни, месяца июня в 22 день, не по отчине ни по дедине; и тогда при нем в Володимери пресвященный Алексей митрополит постави в Новъгород Алексея архиепископом. Того же лета князь велики Дмитрей Констянтинович из Володимеря посла послов своих и наместников своих в Новъгород. Новогородци же приаша их с честию, и посадиша наместников его на Новегороде» (41, 231).
(Упрек в том, что князь Дмитрий Константинович взял великое княжение Владимирское «не по отчине ни по дедине», свидетельствует о московском происхождении этого текста. Оно есть и в Рогожском летописце, где все известие в целом носит сокращенный и сбивчивый характер (43, 68). Действительно, ни отец Дмитрия Суздальского князь Константин Васильевич, ни его дед на владимирском столе не сидели.)
В некоторых летописях сообщение о приезде Дмитрия Суздальского во Владимир можно понять так, будто князь взошел на великое княжение 22 июня. Но более правильно думать, что он лишь въехал в город в понедельник, 22 июня 1360 года, а сам обряд совершил в присутствии митрополита Алексея несколько дней спустя – на Петров день, 29 июня. Торжества сопровождались пиршеством, которое уместно было после завершения Петровского поста, то есть не ранее 29 июня.
Через две недели последовало новое торжество. Новгородская летопись, сообщая о поставлении архиепископа Алексея на новгородскую кафедру митрополитом Алексеем, приводит ценную подробность: церемония состоялась «месяца июля в 12 день, на память святыя мученици Голендухи и Прокла» (18, 367). Это был воскресный день, часто избираемый для такого рода торжеств.
Новый великий князь Владимирский остро нуждался в деньгах и их эквиваленте – всякого рода товарах. Именно перед Петровым днем он мог более чем когда-либо рассчитывать на пополнение своей опустевшей казны. «В старину Петров день был сроком судов и взносов дани и пошлин» (288, 42). Впрочем, и для всеобщего праздника, которым Дмитрий Суздальский хотел отметить свою интронизацию, Петров день был самым подходящим временем. «Петровские гулянья отправляются почти по всей Великой России с песнями, хороводами и рельными качелями» (288, 42).