Тем временем на противоположном берегу показался десяток казаков из какой-то дальней станицы. Увидев купающихся девиц, они не стали следовать до брода, что находился в версте от этого места. Сбросили одежды и, быстро прикрутив их к сёдлам, с хохотом и шутками направили лошадей в воду. Сами же плыли рядом по направлению к девичьей купальни…

Купальщицы с визгом и криками выскочили из воды, сгребая сарафаны, бросились в кусты. Вот только спрятавшись, не очень-то спешили они убегать с берега… Молодое любопытство брало верх над страхом. А казаки, переплыв реку, смущённо прикрывали причинные места и спешно натягивали штаны. Не просто, оказалось, быть голым на виду у всех. Лишь один из десятка – самый старший, лет тридцати на вид, лысоватый с огромным торсом из которого торчали кривые короткие, волосатые ноги, – не торопился одеваться.

А из станицы уже скакали казаки, привлечённые всадниками, что переправились в необычном месте. Завидев их, старшой скоро оделся и приказал сесть в седла, пристегнув оружие. Десятник понимал, что их вольность может обернуться большими неприятностями. Когда же разглядел скачущего впереди казака, заулыбался и объявил парням:

– Вон, сам сотник Грыцко кинулся девок спасать! Ох, и туго б нам пришлось, не окажись его!

С казачьим сотником Грыцко они вместе скрывались от погони после битвы на Синих Водах, когда войско литовского князя Ольгерда разбило отряды атаманов Кочубея, Котлубека и Дмитрия. Та встреча с литовцами оказалась одним из первых больших поражений ордынцев в стычках с Литвой.

Ольгерд был великим князем Литовским не только по титулу, но и по делам своим. Тяжело тогда пришлось донцам! Благодаря опытному Грыцко они по глубокому оврагу сумели незаметно достичь реки и переправились на противоположный берег, спасаясь от погони казачьих сотен литовцев.

Вот и сейчас, надеялся Данило, Грыцко не допустит бессмысленной стычки между казаками…

– Здоров будь, Грыцко! – поспешил крикнуть десятник. – Ты так скачешь, будто боишься, что мы молодух ваших в полон заберём. Так у нас самих такого добра много. Приезжай, сосватаю!

– Шадра, ты что ли?! – удивился неожиданной встрече сотник. – А я уже думал, мамаевы люди прибыли казаков в войско собирать. Они ведь переправляются, где попало. А это ты на девок усы распушил. Не стыдно тебе! Ведь, можно сказать, уже старый казак!

– Ну как мимо такой красоты проедешь, Грыцко, дорогой! Ведь и ты не старик ещё!..

– Ну, ну! – улыбнулся в усы сотник. – Не поспей я, наши парубки устроили б вам поглядки! Вон, руки на рукоятях шаблей33 держат, того и гляди вынут…

– Так мы, люди мирные!.. Вот с охоты возвращаемся… переправились себе. Едем тихо домой, – смиренным голосом ответил Данила.

– А что, на Донце34 уже дичи не стало?.. Думается мне, дичью той зипунам35 надлежало быть… Вот только не видно самой «дичи». Почто так?

– Да мы и не то чтобы охотились! Я парубков к походной жизни приучаю.

– Ладно, ладно, езжайте уже. Тебя б в хату пригласил. Да боюсь, побьют друг друга хлопцы. Кровь в них шибко играет.

– Благодарствую сотник за приглашение! И сам вижу, что убираться надо нам подобру-поздорову.

– Прощай Шадра! – ответил Грыцко. – А к нам мамаевы сборщики уже дважды наезжали. Видимо, поход готовят. Только не очень-то желают станичники темнику служить. Видать скоро и к вам пожалуют…

– А мы его не знаем! – засмеялся Данило. – Он нам не царь.

– Эйдэ инде36, – приказал десятник своим казакам.

И всадники резво поскакали прочь.

– Хэерле юл37 – напутствовал сотник.

Только тогда смущённые девицы осмелели, освободили лица от замуздок