Сержанты зашли в карантинный блок уже минут через десять. Мы за это время выбрали себе кровати и пытались их как-то застелить. Понаблюдав с минуту за нашими неуклюжими попытками, они собрали всех и показали, как правильно это делается. Потом сразу показали, как лучше разложить личные вещи в тумбочку. Всё доступно и наглядно, но когда начинаешь застилать и выравнивать сам, получается всё равно коряво.

– Да, духи, кто зарос, лучше побрейтесь, как с кроватями управитесь. А то пойдём в столовую, нарвётесь на кого из старших офицеров, будет жопа, – громко крикнул Игнатко.

Чувствовалось, что из этих младших сержантов, он лидер, любит покомандовать. Рубцов всё больше молчал. Он охотно показывал и сам помогал призывникам справиться с кроватями. Если к нему обращались, советовал, как лучше разложить вещи в тумбочке. Мне он больше нравился, и я попросил его оценить мою заправленную кровать.

– Пойдёт, – немного подтянув одеяло, сказал он, – у нас в казармах есть специальные дощечки, с ними лучше и быстрее получается. Ну, а здесь в карантине пока, так сойдёт. Главное, чтоб ровно было по ширине и без складок, ну и подушку хорошо взбить нужно.

Через некоторое время зазвонил телефон, установленный на тумбочке рядом с входной дверью. Естественно, трубку снял Игнатко и, выслушав невидимого собеседника, скомандовал:

– Выходим на улицу и строимся строго по росту, в одну шеренгу.

– Так, – сказал он, окинув взглядом выстроившихся призывников, – теперь посмотрите на соседей и запомните своё место.

– Первая четвёрка, – выждав минуту, продолжил Игнатко, – десять шагов вперёд, шагом марш! Вторая четвёрка встали за ними. Третья за второй.

– Вот это называется походный строй, – сказал сержант, пройдя мимо образовавшейся колонны и встав перед первой шеренгой, – снова запоминайте, своё место. Так будете строиться для передвижения по территории части. В столовую, в баню. Да хоть куда. На плацу тоже так будете стоять, если другой команды не будет. Ясно?

– Идти в строю только в ногу, – не услышав вопросов, продолжил Игнатко, – начинаем движение всегда с левой ноги, а дальше слушаем мои команды. Сейчас пойдём в баню, там вам выдадут форму и сапоги. Моемся быстро, вы не на гражданке. С левой ноги шаго-ом марш, раз-два.

– Левой… левой, раз-два, – командовал Игнатко, шагая рядом с колонной, – после бани будем тренироваться на плацу, а то, как стадо баранов идёте. Левой… левой. Если я скомандую правое плечо вперёд, значит ровненько, не мешая друг другу, поворачиваете налево. Соответственно если левое плечо вперёд, значит – направо.

Мылись быстро, не только из-за предупреждения Игнатко, а потому что в бане было достаточно прохладно. Пока учился в техникуме, я занимался лёгкой атлетикой, бегал на средние дистанции. Мы с парнями и с тренером, регулярно по четвергам ходили в баню. Парились в парилке, чтобы забитые ежедневными тренировками мышцы прогрелись и расслабились. Я прекрасно помню, как тепло было в помывочном отделении, а про парилку и говорить нечего, там точно долго не высидишь. Здесь, в учебке, парилка была закрыта на навесной замок, приличных размеров, а вода из горячего крана бежала чуть тёплая. Можно было холодную воду совсем не добавлять, все так и делали. Кто помылся, голышом подходил к солдату в накинутом поверх формы белом халате. Местный фельдшер. Он спрашивал о жалобах на здоровье, быстро осматривал кожу, на предмет какой-нибудь сыпи, или прочей дряни. Заглядывал и в коротко стриженые волосы, чтобы не пропустить призывника с насекомыми. В общем, беглый такой медосмотр, на каждого не больше пяти минут. У него был список новобранцев, и он делал в нём какие-то пометки.