– Ух, ты лохнесское чудовище моё. Мы сегодня с тобой ещё разок займёмся, Экзорцизмом.

– Товарищи, вы меня понимаете? О том где хранятся наши сбережения, знали только вы трое. Если даже вы и не говорили об этом никому, это не значит, что вы были предельно осторожны, раз вас могли подслушать. Порядок знаете. – Бесстрастным голосом сообщил Режиссёр.

– Да мессир! Делайте со мной что хотите, только не отдавайте меня этому зверю. – И Звездочёт показал лысой своей головой, в сторону Расстриги.

– Да ты не знаешь кто здесь зверь на самом деле. И за язык тебя я не тянул. Прошу в кулису. – Тихо улыбаясь, промолвил Режиссёр. Из-за кулисы Звездочёт вышел уже горбатым на всегда. Далее за кулисой скрылись Режиссёр с Бароном. Звездочёт со Стародворской не реагировали ни на что, а Расстрига всё прислушивался. Наконец за кулисами раздался резкий удар с эхом. И через некоторое время, на сцене вновь появилась парочка, только теперь они шли как-то очень уж осторожно, придерживая друг друга. Когда они расселись на свои места, Расстрига заметил зарождающийся синяк под глазом Прусака, а у Режиссёра было разбито одно стекло в очках, и через трещину он видел красный страшный глаз.

– Мессир. – Все что только смог сказать Старец.

– Не бей по гордости своей, она тщеславием самолюбиво с рикошетит. – Поглаживая распухающий глаз, ответил Режиссёр.

Где-то около месяца спустя, в степях Казахстана стояли два состава, дожидаясь пока пройдёт скорый поезд. Один эшелон был с военной техникой, возвращавшийся домой с учений, другой с белыми цистернами, наполненными молдавским вином. К Крокодилу Гене, лежащему в теплушке на матрасе, подскочили запыхавшиеся два бойца-молдаванина и затараторили на перебой:

– Товарищ сержант. Мы там земляков встретили, сопровождающих. Они вагоны с вином сопровождают. Мы с ними разговорились, они сказали, что нам вина дадут.

При слове: – «вина дадут» – Крокодил подскочив, сел, уставившись в деревянный антураж Сталыпенского вагона, совокупность предметов окружающей среды, обстановки:

– Сколько?

– Не знаем. Сказали сколько хотим.

– Так, быстро хватайте канистры и дуйте к ним. Я сейчас ещё бойцов организую.

Солдаты долго бегали таская канистры с вином, пока совсем не осталось пустых ёмкостей.

Прапорщик заметив суету между вагонами, подошел к Крокодилу:

– Я видел твои бойцы с канистрами бегали. Что таскали, вино?

– Какое вино? Откуда?

– Ну хорошо! Не хочешь по хорошему, я сейчас с офицерской проверкой к вам нагряну. – И прапорщик быстро исчез. Сержант Гена тоже бросился бегом к своим подчиненным.

– Атас! Прапор пронюхал, что мы вино таскали. Сейчас наябедничает руководству и те с придут с проверкой.

– Чо делать? – полетели со всех сторон голоса.

– Что делать? Прятать. Так, мне служить осталось совсем ничего, ну если вино найдут, вы до моего дембеля не доживете.

Пришедшая офицерская проверка не выявила ничего. Однако солдаты ехали пьяные до самого Мариуполя, и как офицеры ни искали вино, так найти его не смогли. Только уже когда прибыли в Жданов и стали разгружаться, то было отмечено, что почти вся техника стоит без воды.

– Ах ты еханный бабай! Вон куда они вино спрятали. Воду слили с радиаторов, а вино туда залили. – Сказал догадавшийся подполковник Шот.

Красивый и старинный город Рига. Но пока за четыре месяца службы, Бабуин мало что видел в этом городе. Службу нёс Бабуин в «Ворошиловских казармах». Это был небольшой военный городок, состоящий из казарм, гостиниц, складов и автомобильных ангаров. На территории городка располагался гарнизон, состоящий из автомобильного батальона, учебки химических войск, роты связи, спортивной роты и ансамбля песни и пляски прибалтийского военного округа. Брат Бабуина имея средне техническое образование попал в учебку, а он сам осчастливлен был авто батом. Три месяца Бабуин находился в так называемом карантине. Это когда новобранцев держат отдельно от старослужащих. Служба началась с работы, работой и закончится до демобилизации. В свободное от работы время, строевая и спортивная подготовка. Любимым занятие в воспитание молодых бойцов, были многокилометровые марши в защитных резиновых комбинезонах и противогазах. Лето выдалось жаркое, и после таких пробежек, внутри защитного комплекта становилась баня, а в противогазе в стёклах стояла вода. Поразительно то, что химики базирующиеся рядом, не осваивали так досконально ОЗК – общевойсковой защитный комплект, как наши водители. Через три месяца таких пробежек, у Бабуина появилось смутное ощущение, что у него стали расти уши. Причём здесь уши спросите вы? Притом, когда ты бегаешь как заяц, должны расти уши. Прошло время, закончились подготовительных три месяца и Бабуин попал во вторую роту. Тут-то он попался крепко. По натуре он кот, который гуляет сам по себе, должен был приобщиться к батальонным традициям, к дедовству. А тут ещё командир роты старший лейтенант Чуваев, хреновый психолог, но решительный командир, решил его осчастливить, сделать ротным диспетчером. Были же на эту должность наверно желающие. Как говаривал командир: – Сказал люминий, значит люминий. И теперь наш молодой боец должен был ездить в рейсы и на работу, ходить в наряды и уже в свободное время, заниматься каждодневным выписыванием путёвок и списыванию горюче смазочных материалов. И это прекрасно скажу я вам, если бы не дедовство. Здесь в авто бате, дедовство было доведено до совершенства. Вчера к Бабуину подошёл старослужащий литовец и бросив робу на табуретку, сказал: