Тогда он перевёл тело в горизонтальное положение и попытался увидеть в воображении текст про недавний концерт уже готовым. Но текст в голове пока, увы, не вырисовывался. Слова придут позже (он это знал), а пока надо было познать всё происшедшее на невербальном уровне. Это было, вообще говоря, с некоторых пор основным приёмом Гордея для прихода к новым состояниям сознания. Где-то после сорока он заметил, что прирастает уже не разумом, а психическим потенциалом. Странно поначалу было ему это наблюдение. Мозги его, похоже, к этому возрасту извлекли из окружающей реальности всё, что из неё можно было извлечь рациональным способом. Дальше начал работать совершенно иной способ познания мира. Гордей к этому был не готов – для того, чтобы двигаться дальше, надо освободить мозг и сделать его органом чувств следующего уровня. То есть по всем раскладам получилось так, что Гордей сам собой, почти невзначай, добрался до буддизма – это он понял уже сильно потом. Достигнуть состояния самадхи случайно, конечно, нельзя, но от аффектов сознания избавиться можно. А сначала Гордей немало удивился своим выводам: что есть, оказывается, вещи, которые надо познавать не по-западному – расчленением и препарированием, а по-восточному – хитрым коннектом и растворением в них своего эго. Немного жаль западномыслящих – по непонятным причинам встать на этот путь они могут преимущественно химически. По этому «анизотропному шоссе» через какое-то время можно прийти и к мультиреальности, но Гордей так далеко пока не забирался. Он читал в детстве одну вещь братьев Стругацких. «Волны гасят ветер» называется… Но понял её совсем недавно…

К слову сказать, при таком образе жизни, который недалёкие западные люди называют «странным», открывается много нового даже в обыденной жизни человека. Например, Гордей самостоятельно нашёл хороший способ лечить грыжу, которая у него к тому времени обнаружилась. Надо просто ходить задом наперёд. Каждый день по полчаса примерно. Другие мышцы работают, и никакой операции в результате и не надо. А открылось ему всё это, когда он ушёл из-под давления умных медицинских книжек.

В таком полумедитативном состоянии прошло около часа. Гордею захотелось перед сном выпить чаю. У него был пунктик относительно чая. В том смысле, что, когда уже перевалило за сорок, он внезапно его полюбил. До этого просто употреблял. Без эмоций – сугубо как подслащённую коричневатую жидкость. Ему было всё равно, что квас, что чай, что кисель, – была бы жидкость. А вот после сорока он внезапно полюбил чай. Вообще, после сорока многое в мужчине меняется. Кто-то называет это кризисом среднего возраста. Неважно, как это называть, но действительно мужчины сильно меняются (за женщин Гордей не мог ответить столь же определённо, но это и для них не исключено). Новые вкусовые рецепторы пробудились, что ли? В первый раз Гордей за собой такую вкусовую трансформацию заметил ещё раньше – когда вдруг распробовал коньяк. А то ведь тоже было время – когда коньяк представлялся ему просто как не очень удачный заменитель водки. Но это было ещё до армии. Потом, видимо, во рту сменилась ситуация, дёсны внезапно обрели чувствительность, и Гордей тогда испытал первый в своей жизни вкусовой удар. То есть, придя из армии, он с друзьями выпил коньяка и резко обалдел от внезапно нахлынувших вкусовых эмоций. Это было очень неожиданно и очень приятно. Но то было совсем давно, он ещё был упруг и бодр, а вот лет десять тому назад впервые испытал почти аналогичные ощущения от хорошо заваренного чёрного чая. И теперь его по вечерам мучил главный вопрос истинного английского джентльмена – как правильно поступить? Ведь два кусочка сахара – мало, а три – уже много. Н-да… Это, кажется, вежливо называется «зрелость». Впрочем, это не принципиально…