– Даже не улыбаюсь.

– Здесь побывала хренова туча народу! Ния общительная… чересчур, я бы сказал, общительная. То устраивала вечеринки, то приятельниц приводила, то с работы могли нагрянуть, среди ночи приезжали гости. Да ты сама в курсе.

А она, казалось, его не слушала, бубнила себе под нос:

– Пытали… хм. Полтора месяца пыток мало кто выдержит… Когда выбивают богатство, а другой цели быть не может, то пытают крепко, а не развлекаются. Но если вор добыл коды и пароли, почему сейчас решил ограбить, а не раньше? А, он выследил, когда ты покинешь дом… Но раньше ты тоже покидал… Ладно, потом подумаю. Полагаю, вор знал, что ты в баре, значит, будешь торчать там долго. Сейф точно был открыт, когда ты пришел?

– Пф! Я был пьян, но открытый сейф от закрытого отличить способен. Даже сумку заметил, висевшую через плечо. Такие кадры запоминаются на всю жизнь.

– А денег много было в сейфе?

– Не считал. Полагаю, прилично. Стопка из разных валют. Большая.

– Ну, раз вор порылся в сейфе, деньги наверняка забрал, да и драгоценности вряд ли оставил. А зачем ноутбук спер? Комп староват, это же видно. И сейф закрыл на код зачем-то, мог и открытым оставить, чтобы менты и мы не мучились.

В это время заглянул Леха:

– Сейф взломали, вас зовут.

Когда смешливый дядечка открыл дверцу, все увидели… пустые полки, будто никогда и ничего там хранили под грифами «ценно» и «секретно».

Ксюша вышла из душа, завязывая халат и намереваясь предаться чревоугодию, с утра не удалось поесть, а перекусы – дрянь, надоели. Перспектива поесть жареной картошки с яйцами представлялась высшим счастьем, к тому же все готово, доходит на плите под крышкой, и вот сейчас… но раздался звонок, нехотя Ксюша отправилась открывать.

– Ты? – подняла она чудненькие бровки, слегка подправленные татуированными штрихами, придавшими им дивную форму.

– Не ждала? – потеснив ее, вошел Викентий, уловивший едва заметное разочарование в интонации девушки, это его оскорбило.

– Скорее, не узнала, – проворчала она.

Разумеется, Ксюшеньку шокировал его вид: явно кто-то умело боксировал эту холеную физиономию, и сомнений нет, что Вик заработал.

– Странно, – бросил он через плечо, проходя дальше.

– Что же тут странного? – последовала за ним в комнату Ксюша. – Тебя не было полтора месяца, на звонки не отвечаешь, я стала искать другую квартиру…

– И покровителя? – ввернул Вик.

– Об этом тоже подумывала, но не всегда…

– … везет на дураков, – закончил он «глубокую» мысль.

А сам гадал про себя, чем, интересно, она подумывала? Мозгов в этой красивенькой и юной головке мало, впрочем, ему и не нужны мозги, только тело для релакса. Разумеется, выбрал качественное тело, чтобы глаз поднимал один важный и капризный орган, а разговоры разговаривать с ней не о чем. Разве что о суммах за квартиру и на карман, которые Ксюшенька регулярно клянчила сверх обещанной таксы. Да, Викентий содержал любовницу, впрочем, любовницей ее с трудом можно назвать, потому что к любви их связь не имела отношения, это чистая коммерция. Следуя за ним, она поинтересовалась:

– Слушай, где тебя так?

– Упал. С лестницы. Пьяный.

Всегда, когда приходил сюда, первым делом он снимал верхнюю одежду – свитер, пиджак или рубашку, затем кивком головы указывал Ксении на диван, дескать, работать пора, детка. А сегодня Вик снял летний пиджак, небрежно кинул его на спинку кресла, в которое рухнул сам. Пиджак упал со спинки на сиденье, так вот Вик уселся прямо на него, а он так любит свои шмотки, так бережно к ним относится, просто дрожит над каждым пятнышком и пуговицей. Итак, Викентий развалился в кресле, веки прикрыл, словно устал от тяжкого труда, и замер. Будто умер. Ксения рассматривала его…