Мемуары, безусловно, крайне субъективный источник, как в отношении описываемых лиц и событий, но в них проглядывается образ мышления автора и показатель его духовного облика. Вероятно, он задал представителям своего сословия очень высокую планку соответствия тому идеалу, какой у него сформировался в мировоззрении (представление об идеальном пастыре), и который он сам отказался или не смог принять на себя (имеется в виду возможность достичь этого идеала через принятия сана после получения духовного образования), и за не соответствие идеалу строго критиковал, стараясь, правда, к объективности. Также автор хотя и знал о репрессиях и гонениях на духовенство, и считал их неизбежными, вероятно, не представлял себе масштабы этого явления, открывшиеся обществу только к концу XX века. Автор на примере обзора духовного и материального состояния Теченского прихода как бы накладывал на церковь свою долю ответственности как за произошедшие в стране перемены в начале XX века, так и за судьбу Русской Течи.

Безусловно окружающая автора социально-политическая обстановка в стране, в которой атеизм был частью официальной идеологии, отразилась на его сознании и оказала влияние на содержание его воспоминаний, которые он пожелал передать в архив. Вероятно, этому сопутствовали какие-то определённые условия: необходимость привести содержание очерков в рамки постулатов классовой борьбы, неизбежности и закономерности Октябрьской революции, снабдить их умеренным атеизмом и антирелигиозностью, что отличает преимущественно «свердловскую коллекцию» перед «пермской», которая отправлялась первоначально только в «кладезь» братьям Богословским. Как уже рассматривалось в других частях, обе «коллекции» дополняют друг друга.

Несмотря на все сложности, связанные в том числе и с возрастом, автор постарался очень подробно воссоздать как выглядела церковь в Русской Тече, которая была разрушена за 10–15 лет до его мемуаров, и как проходили в ней богослужения. В очерке «Теченская церковь» автор описал родной храм с внешней и внутренней стороны, и сделал это очень внимательно ко всем деталям с приложением плана церкви и её фотографии, в уже разрушенном виде. Возможно, представленные в публикации рисунки автора помогут в восстановлении храма. Также автор признаёт вклад протоиерея В. А. Бирюкова в поддержание материального состояния прихода. Очень интересны очерки о церковных праздниках с обилием местных особенностей, как в части проведения богослужений, так и народных гуляний. В очерке «Епархиалки» автор попытался вывести образы дочерей духовенства Камышловского и Шадринского уездов Пермской губернии, окончивших Екатеринбургское епархиальное училище и служивших на поприще народного образования в Зауралье в тяжёлых условиях до и после 1917 года.[25]

«Всё знать о своих соседях и вообще о других – это было одной из особенностей деревенской жизни» – сообщает автор в своих очерках. Изображённая В. А. Игнатьевым широчайшая панорама разнообразных образов и отношений на фоне далёкой провинции в период смены эпох в стране, даже с учётом субъективизма, отсутствие стремления сгладить «острые углы» и допущенных незначительных неточностей и ошибок, должна вызывать повышенный интерес, а также служить примером для других «отдыхающих» в разных уголках обширного Уральского региона. Очерки В. А. Игнатьева по истории Зауралья в этом смысле являются одним из крупнейших массивов краеведческой и этнографической информации, которым могут гордиться местные жители.