В нашей историографии всеми возможными средствами создается ощущение, что именно и только героизм и самоотверженность защитников города остановили немцев в июле на дальних подступах к Ленинграду и не позволили им сходу захватить город.

Немецкая сторона с этим не согласна.

Высокая мобильность немецких соединений в июле месяце все еще продолжала приносить плоды. Немецкие механизированные соединения раз за разом форсированными маршами выходили в новые районы сосредоточения и наносили сокрушительные удары. Советская разведка не успевала отслеживать эти перемещения, а советское командование, соответственно, реагировало на них с запаздыванием. Но теперь это происходило уже не в первые дни войны, когда еще вовсю работала порожденная внезапностью нападения «растерянность» личного состава и командования Красной Армии, и носило немного иной характер – характер постоянно запаздывающей реакции. Мобильность немецких соединений воистину была чрезвычайно высока. Никто не ожидал тогда столь быстрого появления вражеских войск на псковщине.

Представление о тактике действий немецких соединений у наших командиров к этому моменту уже были вполне отчетливые, что можно видеть по докладной записке начальника артиллерии 11-й армии генерал-майора артиллерии Соловьева с описанием боевых действий с 22 июня по 9 июля 1941 года:

«4. В Результате боевых действий выявлено, что действия противника являлись разрозненными, т. е. небольшими колоннами (подвижными отрядами – мотоциклисты, броневики, мото-пехота и небольшая группа танков). Бой, как правило, завязывают мотоциклисты, в дальнейшем огонь ружейный заменяется губительным минометным огнем (55-мм минометы и меньших калибров). Живая сила – пехота – атаки не принимает и боится этих атак. Массированные действия танков и артиллерии – основа…

5. По части отхода наших частей еще с границы отрицательно сказался не вооруженный по сути дела отряд строителей, они начали в беспорядке отходить и за ними подверглись панике часть (мало устойчивая комначсостава и рядового состава кадра). В основном бойцы и командиры дрались с упорством…»[112]

Как видим, с упорством дрались бойцы и в Прибалтийской оборонительной операции. И к этому в последнее время выявляется все больше и больше подтверждений. Однако громадный перевес в живой силе и технике делал свое неизбежное дело, фактически сводя на нет самые героические усилия.

Что же случилось после вступления немецких войск на псковскую землю?

Только ли возросли сопротивление войск Красной Армии и мощь оборонительных сооружений? Вряд ли. Официальная трактовка слаба уже в том отношении, что в событиях такого размаха никогда не следует объяснять что-либо какой-то одной причиной, даже если ее определять как главную среди множества других. Ведь там, где сталкиваются интересы двух крупных противоборствующих соединений, такую главную причину, как минимум, каждая из сторон будет определять, исходя из своих интересов и представлений.

События, происходившие в июле 1941 года между Псковом и Ленинградом, служат отчетливым доказательством этого правила. Здесь даже на первый беглый взгляд выявляется сразу несколько факторов, объясняющих замедление дальнейшего продвижения немецких войск.

Во-первых, продвигавшиеся вперед немецкие войска расходились «веером», все больше увеличивая ширину фронта, а тем самым и ослабляя силу ударных кулаков. При таком растягивания сил ослабление натиска происходит неизбежно, и мы увидим в дальнейшей, что это также может претендовать на роль главной причины.

Во-вторых, перестал работать в полную силу фактор внезапности, что тоже немаловажно во всех военных кампаниях, поскольку ведет ко все большей уверенности и осмысленности в действиях обороняющихся. Недаром Гальдер в своем дневнике все чаще начинает отмечать, что «продвижение вперед замедлилось» и, как правило, добавлять самоуспокоительное – «из-за плохих дорог», что уже является явным лукавством, поскольку именно мобильность и оперативность продвигавшихся вместе с передовыми танковыми группами инженерных войск была одним из величайших достижений в организации немцами этой военной кампании. Кстати, этот «колыбельный припев» Гальдера указывает на то, что во всяком событии есть не только действительные причины тех или иных действий, но еще и выступающие в роли причин их объяснения. Такие объяснения только сбивают с толку и ничему не учат, поэтому нам и следует разобраться в происходивших тогда событиях как можно более беспристрастно, чтобы не подменить действительных причин объяснениями.