– Логика. Когда я покопался среди окружения Паршина, то наслушался о нем столько хорошего, что чуть слезу не пролил – общество потеряло такого человека! Кругом только и слышно: «большой знаток театра», «любит театр», «искусствовед», «уникальные картины, иконы». В общем, подумал, что кушать этот «искусствовед» должен не иначе, как среди актеров. А тут еще судмедэксперт мне мыслишку подбросил, когда сказал, что покойный перед смертью ананас ел. Позвонил я в трест столовых и ресторанов, вот и вывели меня на это кафе-ресторанчик. Пошел туда, хотел приглядеться и сразу наткнулся на гардеробщика, а там уже пошло: беседовал с официанткой, которая их обслуживала. Картина, в общем-то, прояснилась. После ресторана они поехали на дачу. Соседка, которая обнаружила утром труп, утверждает, что часов в восемь вечера к даче подъезжала машина.

– Ясно, теперь будем искать Зою. А как? У тебя есть на этот счет соображения?

– Есть. Я уже думал о Зое. Кто она? Новая знакомая или старая? Если новая, то нам на нее трудно выйти. Если старая, то надо посмотреть переписку из колонии, чем черт не шутит, может быть, эта Зоя присылала письма Брылю. И тогда будет адрес.

– Завтра запросим срочной телефонограммой. Если же это новая знакомая, то он обязательно поведет ее в какой-нибудь ресторан. Надо обложить с завтрашнего дня все рестораны и кафе, поставить под контроль кинотеатры. Завтра, теперь уже сегодня, будут фотографии Брыля, всюду разошлем и раздадим постовым и дежурным. Если он еще в городе, а я думаю, это так и есть, то мы выйдем на него. Я, пожалуй, от тебя пойду обратно в прокуратуру. Дал бы ты мне еще кофе, – попросил Гриценко.

Через десять минут он уже шел обратной дорогой. На городских часах большая стрелка прыгнула на цифру двенадцать, и часы пробили пять раз. Через два часа пришло известие из колонии. Гриценко читал короткий текст сообщения и не мог поверить, что все оказалось так просто. Как предсказал Степанов. Значит, Брыль приехал к Зое Георгиевне Глазовой. Кто она? Каково ее положение? Сообщница? Или же ни при чем? Гриценко быстро отыскал телефон инспектора, на участке которого находился дом, где проживала Глазова.

– Вы можете что-нибудь сказать о Глазовой Зое Георгиевне, улица Федосеева, 6, квартира 12? – задал он нетерпеливо вопрос участковому, с трудом подавляя охватившее его волнение.

– Минуточку, посмотрю, может быть, что-нибудь есть. Простите, я не понял со сна, это же Зоя Глазова! – воскликнул он. – Есть очень много хорошего, моя помощница в работе среди детей. Учительница она, большая умница, – с теплом и гордостью говорил инспектор.

– Ясно! Достаточно! Извините за ранний звонок. До свидания!

Гриценко тут же набрал номер телефона Степанова.

– Вставай, старик! Спать некогда. Не могу лишить тебя права взять убийцу! Зоя Глазова, старая знакомая Брыля. Через десять минут выезжаем. – Гриценко положил трубку на рычаг, снова поднял ее, вызвал машину, надел пальто, взял в руку шапку и вышел из кабинета.

На звонок дверь квартиры открыла сама Зоя. Она была в халатике, волосы ее подхватывала легкая косынка. Степанов решительно оттеснил следователя и вошел в коридор, отстранив рукой Зою. Быстро шагнул к двери, ведущей в комнату и, не дав Зое опомниться от удивления, распахнул ее. В комнате никого не было. Неубранная постель свидетельствовала, что хозяйка еще не вставала, когда они приехали. У другой стены стояла раскладушка с постельными принадлежностями, на которой кто-то спал этой ночью. У изголовья виднелся небольшой стандартный фибровый черный чемодан. На столе, накрытом узорной скатертью, в хрустальной вазе лежали яблоки. Комната была чистенькая, прибранная заботливыми руками. На стене – полки, до отказа набитые книгами. Книги всюду: на гардеробе и даже на подоконнике. Все это Степанов охватил взглядом в доли секунды и, круто повернувшись, шагнул мимо опешившей безмолвной Зoи на кухню, оттуда заглянул в туалет, ванную, и, только убедившись окончательно, что Брыля здесь нет, протянул Глазовой удостоверение личности.