В отделении милиции лейтенант Абазов встретил Наймушина насмешкой:

– Так сколько раз тебя забирали в отделение?

– Знакомый? – спросил Левицкий, не отпуская Наймушина.

– Старый знакомый, – акцентировал дежурный. – Давай, Михей, топай в камеру. Не повезло тебе сегодня.

– Погоди, – остановил его гость. – Пристегни его к решетке. – Вадим проследил за ним и кивнул: – Отойдем в сторонку, пошепчемся. Куришь?

Левицкий угостил милиционера сигаретой, дал прикурить от своей зажигалки. Поглядывая в сторону обезьянника, он задавал короткие вопросы:

– Как его зовут? Где его родители? Есть ли родственники? Откуда познания в айкидо?

Лейтенант отвечал кратко. На последний вопрос ответил с затруднением.

– Точно не скажу. Он лет с двенадцати в динамовскую спортшколу начал ходить. Динамовскую, сечешь? Вроде наш человек. Поэтому отношение к нему особое.

– Тебе жалко его?

– Я пожалею его, – пообещал милиционер. – Если ты заберешь его (кивок в сторону приколотого к стене факса) согласно директивы Минобороны. Его никакой военный интернат, никакие кадила, суворовские каблухи и бурсы не перевоспитают. – Милиционер сильно ссутулился, изображая горбатого. – Его могила исправит. Спорим, что через месяц, если не раньше, Михей снова окажется в этой камере?

Левицкий не стал спорить.

– Выводи остальных, – распорядился он.

Через минуту задержанные подростки стояли в коридоре и с нарастающим беспокойством смотрели на крепкого парня лет двадцати восьми. Левицкий прохаживался по коридору, надолго задерживая взгляд на подростках. Он походил на рабовладельца, осматривающего живой товар.

– Открой рот, – потребовал он от парня по имени Виктор Скобликов.

– Сам открой.

– Не заставляй меня повторять дважды. Я хочу посмотреть на твои зубы.

– Ищешь трансплантаты для своей подруги?

Левицкий остался непроницаем.

– Если мне понравятся твои резцы, будешь играть на трубе в команде воспитанников. Если понравятся клыки – будешь рвать себе подобных в кадиле.

– А если тебе ни те ни другие не понравятся?

– Вернешься сначала на нары, а потом в канаву, откуда тебя вытащили.

Скоблик показал зубы, широко улыбнувшись. Но громила смотрел не на зубы, а в глаза, не нашел в них фальши, испуга. Не оборачиваясь к дежурному по отделу, Левицкий сказал:

– Я беру этого.

– Этот дорого стоит. – Лейтенант невольно подыграл военному разведчику, изображая работорговца. – Не скажу, что он спортсмен. Но видел бы ты, какие трюки он на велосипеде откалывает. На пятый этаж по балконам заезжает.

– Куда ты меня берешь? – встрепенулся Скоблик, сверля Левицкого глазами. – Я не педик, понял?

– Заткнись, – прикрикнул старлей. – Руки. Руки вперед. – Он вынул из кармана наручники и защелкнул одно кольцо на запястье подростка. Требовательным жестом показал милиционеру: «Давай второго». Лейтенант помог гостю, вывернув Михею руку. Щелчок, и второе кольцо наручников сомкнулось. Теперь оба подростка были скованы одними наручниками.

– Спасибо. – Обладатель дорогой кожаной безрукавки пожал милиционеру руку и подтолкнул пацанов к выходу.

Открыв заднюю дверцу машины, Левицкий негромко скомандовал:

– Вперед! Сидеть тихо. – И неожиданно разоткровенничался: – Нам еще по одному адресу заехать нужно.

Он сел за руль и взял направление на Сокольники. Остановив джип напротив районного отделения милиции, позвонил дежурному по сотовому телефону. Минута, и милиционер в звании сержанта вывел на улицу девушку лет пятнадцати. Он и Левицкий перебросились несколькими фразами. Кивнув, Вадим завел двигатель, и джип снова тронулся в путь. В этот раз с тремя пассажирами.

– Тебя как зовут? – спросил Наймушин, подаваясь к переднему сиденью, на котором устроилась девушка.