Почерк оказался малоразборчивым, но, вчитываясь, слова понять было можно. Правда, пришлось достать очки, которые носить на людях Виктор Петрович не любил, считая, что очки его старят. А он, хотя и вышел уже в отставку, хотел все еще чувствовать себя молодым, нравиться женщинам, до которых был большой охотник. Впрочем, сейчас о женщинах он не думал.

На листе бумаги были выписаны цитаты из книги, в которую сам лист и заложили. Цитаты с указанием страниц. Тихонов проверил. Все совпадало. Значит, саму книгу рассматривать необязательно. Но очень заинтересовала тема, над которой Владилен Юрьевич так старательно работал… Просто так, по позыву души бактериологическим оружием никто не будет интересоваться. Пусть и есть чудаки, которые коллекционируют даже пауков. Муж дочери самого Тихонова занимается этим, получив в наследство от отца отвратительную и богатую коллекцию. Хобби странное, неприятное, мрачное. Но даже это понятно, потому что – экзотика. Своего рода шок для любого гостя, который придет в квартиру. И какая-то значимость, ореол непонятного человека, чудака с высокими мыслями. Некоторым это нравится… Но всерьез интересоваться бактериологическим оружием – это, как подумалось Виктору Петровичу, увлечением быть не может. Такое оружие никому не покажешь, такое оружие не будешь коллекционировать. А иметь на полке шесть книг на эту тему…

Что это? Тихонов, как опытный опер, сразу сделал вывод, что воинская служба Владилена Юрьевича Столбова проходила в соответствующих войсках, что именно там он попал в какую-то неприятную ситуацию, послужившую основанием для получения инвалидности. И пусть даже служил замполитом… Армии без замполитов не бывает…

Бактериологическое оружие в последнее время у всех на устах. О нем много говорят и пишут. Американцы особенно стараются разжечь ажиотаж, чтобы хоть как-то оправдать свою традиционную наглость, так ярко проявившуюся в отношениях с Ираком. О том же, что стало с бактериологическим оружием Советского Союза, никто так до конца и не знает. Особенно на территории постсоветского пространства. Часть, конечно, уничтожена, как было объявлено официально. Но до того, как была создана эта часть, проводились многие опыты и исследования. Различных зарядов, пригодных к использованию и не полностью пригодных, произведено великое множество. Где-то и при каких-то обстоятельствах они обязательно испытывались. Но наука на месте не топчется. Потом, при создании уже следующих поколений зарядов, устаревшие подлежали уничтожению. Подлежали… Но были ли уничтожены? При традиционной российской неразберихе и халатности нетрудно предположить, что где-то что-то осталось. Так, по крайней мере, постоянно твердит западная пропаганда. И это «где-то что-то» угрожает сейчас жизням людей.

Виктор Петрович подошел к окну, положил руку на раму. Во дворе, прямо под окном, стоит Столбов. Он уже отправил куда-то машину и опять разговаривает с местными небритыми мужиками. Угостил их сигаретами. Что-то они рассказывают ему. Что они могут рассказать? Только о том, что говорят в округе?

По дороге к дому улицы городка, мимоходом рассмотренные из окна машины, не показались Тихонову многолюдными. Сколько человек могло видеть само происшествие? Человека два-три. Ну, пусть даже пять человек… А рассказывают все так, словно это происходило у них на глазах. И каждый вставляет в рассказ свое видение ситуации, каждый готов ответить на любой уточняющий вопрос, словно сами занимались похищением. Следователь наверняка допросил свидетелей самым тщательным образом. И это ничего не дало для поиска по «горячему следу», когда еще была возможность таким поиском заняться. Конечно, план «Перехват» в сельских районах разворачивать не умеют. Это в больших городах – в Москве, в Екатеринбурге, еще где-то – силовые структуры разворачиваются в течение часа и берут под свой контроль не только город, но и область. Здесь, в районе, пока почешутся, пока подумают, пока решатся побеспокоить вышестоящее начальство, чтобы согласовать действия, время уйдет безвозвратно.