23. Глава 22

— Меня?

— Да, тебя. И таких, как ты. Поколение избалованных детишек с зашкаливающим чувством собственного величия. Сам до конца не понимаю, в какой момент что-то пошло не так. Мы воспитывали детей в строгости, приучали к физическому труду, отправляли учиться за границу. Но когда власть перешла в наши руки, появилось слишком много других проблем – мы начали перестраивать страну для вас и Андрей... – он впервые при мне назвал отца по имени. – Он изменился. Начал твердить, что плебс нуждается в жёсткой руке. Боялся повторных выборов и за пять лет искоренил в стране демократию на корню...

Каждое его слово было наполнено призрением, в глазах светилась ненависть, кончики пальцев слегка подрагивали. Его чувства адресованы всем – мне, папе, каждому представителю высшего света Петербурга.

— Если тебе настолько противно окружение отца, почему ты помогал им?

— У меня выбора не было. Как и у всех остальных. Знаешь, сколько человек, известных, богатых, близких твоему отцу, случайно погибло впервые годы его правления? Многие были не согласны, многие хотели вернуть свободные выборы, но только единицам удалось остаться в живых. Когда-то твой отец был способен воспринимать критику. Внимательно выслушивал каждое предложение, часто следовал советам и был готов меняться. А потом всё изменилось. Гениальная идея возрождения дворянства, возвращения в страну умов и денег закончилась фиаско.

Раньше я начала бы спорить с ним. Попыталась бы доказать, что папа не такой, а наша страна – одна из лучших в мире для жизни простых людей. Но я больше не та наивная девочка, которая видела лишь то, что хотела. Теперь я знаю, что отец жесток, жизнь в России далеко не сахар, и каждое слово Бровцына правда.

— Поехали. Мы и без того сильно задержались.

Мы сели в машину и оставшуюся часть пути провели в полном молчании. Ни на один из моих вопросов Бровцын толком не ответил, но я и сама уже не хочу знать правду. В конце концов, какое имеют значение причины, побудившие его помогать мне? В любом случае, бежать некуда. Мой муж слишком сильно ненавидит меня, власти Великобритании считают шпионкой, прислуга – неадекватной истеричкой, простой народ – развратной девицей. Даже если мне поверят, найдут тот бункер в поле, следы моего ДНК в темнице, что это изменит? Вернуть дочь отцу или ввязаться в войну с одной из сильнейших армий мира? По-моему, выбор очевиден.

***

Мы ехали несколько часов и остановились у небольшого домика на берегу моря. Шквалистый ветер трепал волосы, моросящий дождь обжигал холодом, синева волн вызывала страх и уважение перед стихией. Дом стоял над обрывом, внутри которого много лет назад была сделана крутая лестница, ведущая на крошечный пляж, усыпанный камнями. На верхней ступеньке лестницы стояла та женщина, что забрала меня с поля у бункера. Судя по её продрогшему виду, ждала она нас уже очень давно.

— Элен, ты совсем замёрзла, - Бровцын накинул ей на плечи свою куртку.

— Ты опоздал на три часа, - спокойным голосом произнесла она.

— Я опоздал на двадцать лет, - виновато ответил Бровцын.

Женщина кивнула и пошла в дом. Они оба делали вид, что меня не существует. Бровцын вообще не сводил глаз с незнакомки. Когда она села у камина, укутал ей ноги пледом и ушёл на кухню готовить горячий чай. Со стороны казалось, что между ними романтические отношения. Слишком много заботы, искренней тревоги в глазах, даже какое-то преклонение. Я не узнавала своего бывшего любовника.

Эта женщина цинично бросила его в поле, подвергла опасности, а он лебезит перед ней как влюблённый подросток. Почему ко мне никто и никогда так не относился? В тётке нет ничего особенного – зеленоглазая брюнетка с седыми прядками и морщинками вокруг глаз. Так себе вариант для лучшего любовника столицы.