– Я сказал НЕТ! – сурово рявкнул на неё. – Ты не в себе! Этого не будет!

Оля затравленно взирала на меня, дрожа всем телом. Внутри всё тут же сжалось при виде этих глаз. Обижать девушку не хотелось, но я твёрдо знал, что Оля совершает не только ошибку, но и просто хочет использовать меня.

– Господи, Оля, да что с тобой?

– Что со мной?! – эхом повторила она. – И правда, что?! Почему я не могу уснуть одна? Почему хочу секса с тобой? Почему же, чёрт возьми?! – поднялась и посмотрела на меня в упор. – Потому что слышу его каждую ночь, чувствую его руки на себе каждую секунду, ощущаю, как он всё ещё двигается во мне, терзает и мучает каждую ночь. Моё чертово тело до сих пор ЕГО. И я теперь сумка для его выродка. Эта мразь убила моего мужа и сына и заменила собой и своим ничтожеством, – её голос перешёл в фальцет, а в глазах стояли слезы.

Уже ненавидел себя за то, что не пожелал дать ей того, что она просит.

– Прости, – только и смог молвить.

– К черту! – рявкнула она и выбежала из бани.

– Ольга!

Быстро натянул на себя брюки и толстовку и поспешил за ней.

– Оля, – влетел в дом, но девушки там не оказалось. – Оля!

Снова выскочил во двор, за калитку – никого. Опустил глаза на землю. На позёмке мелкой снежной пороши определил следы. Чёрт! Вернулся в дом, схватил куртку и переобулся. На улице смеркалось с каждой секундой – в ноябре дни стремительно проносились мимо, сменяясь ночью. Морозный воздух щипал щёки и всё ещё мокрую голову.

– Ольга!

И куда же нелегкая тебя понесла? Прихватил фонарик. Дорожка следов уводила в лес. Нет, Оленька, одумайся, не глупи. В очередной раз сотряс зовом лесную чащу. Ну пожалуйста, откликнись! Пара сломанных веток задали направление. Посветил под ноги – ни черта не понять. Жаль, уроки охоты от деда в своё время воспринимал без энтузиазма.

– Оля, пожалуйста… Ольга!

Шевеление где-то в кустах. Направил луч туда, уловив в свете рыжую копну. Слава Богу! Оля лежала на ледяной земле, свернувшись в клубок. Видимо, запнулась о корягу и так и осталась лежать. Зубы выстукивали дробь.

– Чумная, – мягко проронил я.

Завернул в куртку и, подняв на ноги, настойчиво повёл обратно в дом. Усадил у печки. Подкинул дров. Включил чайник.

– Оль? – присел рядом и принялся растирать девушке плечи и спину. – Не делай так больше, хорошо? – чмокнул в лоб и в холодные ладони.

Она громко выдохнула, просто обняв меня, снова заплакала.

– Тш-ш, – гладил по голове. – Я – дурак… Прости меня… Прости, ладно?

Заварил беглянке чай с ромашкой, блюдя за тем, чтобы выпила. Отвёл в спальню и вновь усыпил, как маленькую, в своих объятиях.

Проснулся от её очередной утренней тошноты. Биотуалет теперь предусмотрительно оставлял в комнате, чтобы Оля не мёрзла в коридоре.

На улице солнце ещё только вставало, потому просто выше натянул на себя одеяло, заткнув уши. Сон хотелось ещё досмотреть…

Резкий испуганный вскрик девушки мигом выгнал его вон:

– Антон! Кто-то во дворе! Кто-то залез к нам!

Она судорожно вцепилась в меня. Незамедлительно поднялся, одевшись, и вооружился кочергой.

– Будь тут…

Устремился во двор. Дверь в баню оказалась открыта, хотя всегда закрывал, чтобы не заморозить печь. Направился туда, крепче сжимая оружие в руке. Сделав пару вдохов, влетел в предбанник. Огромная, тёмная и бородатая в лохмотьях фигура испуганно взмыла руки вверх и просела к полу. Это обычный бездомный, которых в этом районе предостаточно. А заброшки – лучшее место для ночлега. Видимо, он выспался тут сегодня ночью.

– Мужик… Мужик, тихо ты! – просипел громила.

– Чего забыл здесь?

– Не бей. Я уйду ща… Думал, нет тут никого, – блеял бомж, тряся инеем на своей бороде.