Лорд Маркус замедлился, чтобы не затруднять жующих телохранителей.

– Андвер, у меня есть родственники кроме семьи отца?

Человеку-горЕ пришлось задуматься, переключая мозг с поглощения пищи на неожиданный вопрос.

– Дюк-кнехты – троюродные и четвероюродные братья Лорда…

– Проводите меня поздороваться!

– Лучше не надо… – замялся Андвер, занимая рот бутербродом, чтобы более ничего не прояснять.

Маркус не мог не уловить недосказанность. Причин для неё могло быть не так много, и молодой человек про себя выбрал самую вероятную.

– Есть пожилая Леди! – вспомнил Гольд. – Можете поздороваться с ней!

– А кто она? – полюбопытствовал молодой Лорд.

Пожилая Леди обитала на приличном расстоянии от покоев, предпочитаемых Лордом. Сущность этой дислокации ещё предстояло прояснить, сейчас Маркус впервые видел отошедшую от хозяйственных дел даму, прежде бывшую владелицей Пер-Моншаля. Немолодая женщина с подозрительными, вылинявшими от цвета глазами неповоротливо сидела в кресле. Она любила собак, и целая свора заточенных на лисью охоту псов лежала по половикам и корзинам, создавая хвостами движение воздуха в комнате. Старостью пахло наравне с псиным духом, тяжёлую атмосферу оттенял запах от закрытого на ключ шкафа по грудь. Наверное, там хранились лекарства или косметика, имевшая ход на равнине. Небо и Даерне предпочитали что-то более изысканное, с менее активными отдушками.

Служанки здесь были не так молоды и поворотливы, им потребовалось не так мало времени, чтобы подать хозяйке облепиховый отвар в серебряном кубке с ручкой и непонятное угощение для молодого наследника. Леди имела не самый сговорчивый характер, но своих людей не поторапливала.

– Покажись мне! – попросила дама, хлопнув маленькими ладонями, обвешанными манжетами из рюш. Украшение выглядело старомодно на фоне принятых в замке облачений, как и вся дама, щедро припорошенная рукодельными изысками, как трухлявый пень лишайником.

Стоявший в центре квадратной комнаты Маркус повернулся в одну и другую сторону с лёгким недоумением на лице, но Леди осталась удовлетворена.

– Сколько тебе лет, дитя моё?

Медлительно перемещающиеся широкотелые служанки разомлели улыбками, услышав обращение, будто после него симпатичный юноша стал и их внуком. Поодаль на скудных пятачках, не занятых половиками, корзинами и собаками, замерли беззвучные внимательные птахи. Телохранители Лорда не переступили порога, застыв по сторонам у двери снаружи, на что почтенная Леди что-то одобрительно пробормотала о сохранности посуды. Этого добра в гостиной было в избытке. Расписанные узорами тарелки висели по стенам наравне с кружевными салфетками, по низким шкафам и полкам стояла пара десятков фигур – мастера-ремесленники смекнули как угодить страсти владетельной дамы, изготавливая собак из любых материалов.

Маркус почему-то живо представлял, как полные руки принимали очередную статуэтку, а морщинистый рот тянул: «какая пр-р-релесть!».

– Шестнадцать, бабушка.

Леди восприняла обращение как должное.

– Расскажите мне что-нибудь. О вас, об отце, о деде.

– Садись, дитя моё, – решительно кивнула дама, по-ястребиному нацелившись на телохранительниц, впервые реагируя на их присутствие с тех пор, как в наполненную молчанием и барахлом комнату заявились гости. – Срамота… Женщины в штанах! Гнусно и неуместно…

– Бабушка, но залезать на облачных баранов в юбках было бы куда неприличнее…

– Приличной женщине незачем лезть на каких-то баранов!

– Вот и не лазила бы на своего лорда, – гневно пробурчала Прайм. Чтобы как-то успокоиться по возвращению в покои молодого наследника, птаха выпускала носом прерывистые потоки воздуха, будто выдыхала злость из сердца.