В лицо дул невероятно свежий, сухой воздух. Он становился всё прохладнее и прохладнее. Прошло еще достаточно времени, прежде чем она заметила, свет стал слабее. Медленно и робко она попыталась открыть глаза. Но свет тут же ударил больно и резко.

Вновь зажмурившись и даже заплакав от боли и рези в глазах, она села на землю и сидела так еще очень долгое время, боясь пошевелиться. Решившись на третью попытку, она судорожно выдохнула и шмыгнула носом. Внутри всё еще боролись страхи и сомнения, но что-то твердое в груди не давало опустить руки. Она медленно отняла дрожащие руки от заплаканных глаз, а потом неуверенно подняла ресницы. Изумление затопило разум. Тот оранжевый свет, ослепительно яркий свет, что она видела раньше, сменился тёмно-фиолетовым и синим цветом, похожим на разноцветное стекло, что делали у нее в городе мастера.

Свет всё равно заставлял глаза слезиться, но она теперь уже могла осмотреться и то, что увидела, захватило её дух.

Она поднялась на дрожащие ноги и вцепилась пальцами, на каждом из которых было по серебряному кольцу, в земляную стену. Под ней была огромная пустая долина, тянущаяся до самого горизонта. Хребет горы, из пещеры которой она и вышла на поверхность, кончался слева, как бы охватывая долину каменной рукой и обнимая её. Скалистые крутые склоны у подножия сменялись землей, перемешанной с оранжевым песком. Волны песка разносились ветром, ползли по земле, словно живые. Камни, спрятанные песком, то появлялись, то вновь укрывались им, поддаваясь воле всеобъемлющего ветра.

Она не могла оторвать взгляд от того простора, что увидела. В пещерах такое не ощутить. Хотя она набредала и на совсем непомерно огромные пещеры. Но здесь все было иначе. Здесь все тонуло в неограниченном никакими стенами пространстве.

Внезапно она почувствовала себя крохотной, слишком крохотной для этого мира. Вокруг не было никого. Только песок, камень и ветер. Нескончаемый ветер, разносящий свой гул по всей поверхности мира.

Такое огромное пространство душило. Раньше, в пещерах, она была той, кто мог изменить всё вокруг одним движением ладони. Сейчас же – будь на ее руках даже пятьдесят колец вместо десяти, – она не смогла бы и на сантиметр передвинуть часть склона этой невероятно огромной горы или хребта. Всё вокруг было таким огромным и неподъемным, таким пустым, безмолвным, мёртвым…

Свет, пусть и остаточный после захода солнца, продолжал бить в глаза, и она не могла окунуть всё обратно во тьму, как могла это сделать в пещере, просто перекрыв потоки энергии. Паника, ужас и даже омерзение охватили ее с головой. Дыхание участилось, желудок вдруг дрогнул и начал внутри выворачиваться наизнанку. Голова закружилась, всё вокруг потемнело, и она, не успев схватиться за что-либо, повалилась на землю, опорожняя желудочные соки. Еще мгновение, и она потеряла сознание.

* * *

Золотые волосы щекотали нос и щеки. Она открыла глаза и с облегчением увидела тьму, сквозь которую очень отчетливо проступали силуэту каменных склонов. Она попыталась подняться, но внутри у нее всё сжалось от напряжения и дикого холода. Замёрзшие конечности отказывались двигаться, но спустя несколько долгих минут ей всё же удалось подняться и сесть.

Укутавшись в промерзлый плащ и забравшись глубже в свой тоннель, она закашлялась. Во рту была горечь, внутри всё пекло, но она не обратила на это внимания, с изумлением глядя на изменившуюся картину: теперь всё вокруг потонуло в темноте, но всё равно было видным, чётко очерченным. Она подняла голову, и внутри у нее всё содрогнулось от изумления и восхищения одновременно. Наверху и до самого горизонта тёмный купол был усыпан мириадами белых и голубых мерцающих точек.