– Спасибо, не надо, – усмехнулся Джек.

– Ну это я фигурально. А ты попробуй представить электронный триплекс перед мордой и бронебойный снаряд в семьдесят миллиметров – шершавый такой, с коэффициентом аэродинамики два-и-четыре. Может, это твое?

– Танки мне понятны, – согласился Джек, переходя к пудингу.

– Да что там понятного, Малой? Броня крепка и все такое? Я же вижу, что у тебя артиллерийское мышление!

– Не напирай, сержант, – возразил Шарсан.

– Я не напираю. Я просто представляю человеку всю широту выбора. А то ты заладил – танкист да танкист. А он, может, вообще из ремонтного подразделения, так что ни нашим, ни вашим…

– Может, и так, – подумав, согласился Шарсан.

В зале появился заместитель главврача – майор медицинской службы Броуч. Он подошел к столу «вонючек» и, слегка наклонившись, сказал:

– Молодой человек, после завтрака зайдите в режимный отдел, с вами хотят побеседовать.

– Хорошо, сэр, – кивнул Джек, привставая.

– Сидите-сидите, я же сказал – после завтрака.

Майор ушел, за столами соседей притихли, ожидая реакции Малого, но тот лишь пожал плечами и перешел к чаю и булочке с маслом.

– Ты, Малой, не дрейфь, это дело обычное, – сказал Шарсан. – Ты ведь только неделю здесь, можешь сразу послать его подальше.

– Ну да, «подальше»! Ты ему насоветуешь, господин танкист, – покачал головой Ветлок. – Напротив, Малой, больше слушай и меньше говори, если ничего не вспоминается, а то ведь они тебя запросто в тардионы запишут – у них это быстро. Не нужно ничего выдумывать, что помнишь – говори, а не помнишь – разводи руками.

На стене постукивали часы с большим красным циферблатом, длинная стрелка, отсчитывая секунды, перепрыгивала с деления на деление, но делала это как-то неуверенно, нервно подрагивая перед каждым прыжком.

Сидевший за столом офицер поднял на Джека глаза и удивленно вскинул брови, как будто только сейчас заметил вошедшего и тот не стоял у двери уже целую минуту.

– Кто таков? – спросил офицер и потер выбритый до синевы подбородок.

– Я из сто двадцать второй палаты, сэр. Меня здесь зовут Малой.

– Что значит Малой?

– Просто так назвали, наверное, из-за моего возраста.

– Ну а зовут-то тебя как? Имя у тебя есть? Вот меня зовут капитан Блинт Лупареску.

– А меня – пациент Малой, сэр, – ответил Джек в том же тоне.

– Так! – произнес Лупареску, вышел из-за стола и приблизился к стеклянному шкафу с множеством пробирок, бутылочек и пузырьков с надписями по-латыни.

Этот кабинет использовался им нечасто, и больничная администрация размещала здесь часть своих запасов.

– Ты латынь знаешь? – спросил капитан, бегая глазами по этикеткам пробирок.

– Не думаю, сэр.

– Вот и я не знаю. А как бы нам это сейчас пригодилось…

Капитан отошел от манящей витрины, вернулся за стол и снова посмотрел на стоявшего перед ним пациента.

– Итак – ваша фамилия, имя и место рождения, – произнес он и взялся за карандаш, готовясь записывать.

– Пациент Малой, сэр, – повторил Джек.

– Так!

Капитан положил карандаш и сложил руки на столе.

– Значит, ничего нового не вспомнил?

– Нет, сэр, если бы вспомнил, обязательно бы сказал. Можно я сяду, а то бок жжет…

– Садись, только стул отодвинь подальше, очень уж от тебя воняет…

– Это из-за мази Яблонского, сэр. Но она очень помогает.

Джек взял от стены стул, поставил на середину комнаты и сел.

– Итак, пациент Малой… М-м-м… – Капитан вдруг замотал головой, словно хлебнул слишком горячего чая.

– Что такое, сэр?

– Не нравится мне такое название. Давай как-то тебя поименуем, скажем ну… Отто Тирбах!

– А почему именно так?

– Ну, придумай свой вариант временного имени…

– Пусть будет это, сэр, вполне себе нормальное имя. Только как мы покажем, что оно временное?