Камень возрождения! Вас не учили, что сотрудничество предполагает взаимную выгоду? Вы получите то, чего добиваетесь. А я? Зачем мне делить с вами опыт и лут?

— Я же говорил, он не подпишется! — вскричал Малик. — Тисса, всегда же было понятно, что он хитровывернутый! Что с того, что он начал играть? Он остался все тем же Алексом себе на уме Шеппардом, которого мы знаем с первого класса!

Эд поиграл желваками, а потом хмуро сказал:

— Ханг, отпусти его. Пусть валит.

— Зря мы ему вчера помогли! — продолжал злобиться Малик. — Он того не стоил!

— Ни фига не зря, — не согласился Эд. — Мы своих в обиду чужим не даем… какими бы мудаками они ни были.

Тисса хотела что-то сказать, но промолчала. Эд понял, что отвечать я не собираюсь, и махнул рукой:

— Вали, Шеппард! Юзай свою читерскую абилку, качайся… Если передумаешь, ты знаешь, где нас найти. Пошли, ребята!

Ханг убрал руку. Они ушли, а я еще какое-то время не сходил с места, чувствуя, как в груди зарождается необъяснимое чувство досады.

Когда я вернулся в класс, мои щеки горели. Я старался не встречаться взглядами с «дементорами». Пристыдил меня Эд крепко, и я думал об этом весь следующий урок, пока не принял решение.

Оно было нелегким, но я, кажется, начал понимать, что имел в виду Родригез в тот день, когда сжег Еву и сказал, что у меня нет друзей. Вчера, когда они вступились за меня, это было… Даже не приятно, а как-то… особенно, что ли. Там была смесь эмоций. Радость, гордость, удовлетворение свершившейся справедливостью, тем, как обернулась ситуация с Утесом. И я решил рискнуть.

После уроков, когда я хотел поговорить с ними, меня задержал учитель Грег. Историк покопался в планшете и вывел мой профиль успеваемости.

— Смотри, Алекс. Это график за текущую неделю. Показатель твоей активности на уроках снизился на 84%% в сравнении с тем, что было раньше. У тебя все хорошо? Может, тебя что-то беспокоит?

Меня много что беспокоило: от развода родителей и страха не сдать гражданский тест до сохранения статуса «угрозы» и отношений с «дементорами». Но признаться в этом — значило попасть под наблюдение учебного совета. Конечно, их задачей стало бы помочь мне, но я не видел ни одного варианта, при котором их участие хоть как-то сыграло бы на руку. Скорее всего, они просто завалят меня вопросами, вынесут мозг родителям и приставят ко мне куратора. А такой надзиратель — последнее, что мне нужно. Поэтому я улыбнулся и пожал плечами:

— У меня все в порядке, мистер Ковач. Все просто замечательно!

— Да? — Он недоверчиво склонил голову, чтобы казаться со мной одного роста — очередной психологический прием Грега, коими он так славился. — Алекс, ты можешь быть честным со мной. Я помню тебя шестилетним мальчишкой, каким ты впервые появился в этой школе. Ты вырос на моих глазах!

— Мы все растем, мистер Ковач… — Я снова пожал плечами, нервно оглядываясь. Мне хотелось поговорить с Эдом, Тиссой и остальными не в Дисе.

— Ты можешь звать меня Грег, Алекс.

— Грег, все хо-ро-шо! Можно я пойду? Меня друзья ждут.

— Хорошо, иди. Но если захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти…

Да что такое? Фразу «ты знаешь, где найти» я услышал в третий раз за день! Утром, после завтрака, когда папа забыл, что собрался разводиться с мамой, и спросил ее, где лежат его носки, она ответила так же:

— Ты знаешь, где их найти, Марк! А если не знаешь, учись класть вещи туда, где им место!

По правде сказать, она была не права. Мы с отцом всегда помним, куда положили свои вещи. Робот-уборщик их не трогает, а вот у мамы есть привычка «наводить порядок» — это когда она убирает наши вещи оттуда, где они лежали, и перекладывает туда, где, по ее мнению, им место. И эти места меняются, так что найти футболку, которую утром бросил на диван, к вечеру — настоящий легендарный квест.