– Да, согласен, – пожал он плечами.

– У нас это происходит слишком уж часто.

«Вот сейчас скажет», – подумал он.

– Как ты думаешь, это обоюдная вина?

– Наверно.

– Нет! Ты бы на моем месте давно меня бросил. После твоих пропаж и ночных гулянок. Представь, я где-то шлялась, а ты не мог дозвониться. А потом явилась бы под утро в жопу пьяная. Да ты бы тут же ушел от меня. А если бы я написала книгу, в которой меня трахают три мужика, ты бы умер от ревности. И бросил бы! Да! Бросил! Но я этого не делаю. Я изо всех сил храню наши отношения. Кричу, ругаюсь, обвиняю. И знаешь почему? Потому что я люблю тебя! Как ты этого не понимаешь?

Фёдор застыл. И сердце его жадно стучало.

– Но мне все чаще кажется, что мы с тобой оказались в известной ситуации, когда один любит, а другой позволяет себя любить.

Фёдор подскочил и забегал по комнате. Слова путались. Он почти кричал, как сильно ее любит. И конечно, он виноват. Он совершил немало глупостей. И многие сцены в его книгах – ошибка. Он перепишет их заново ради нее. Инна внимательно смотрела и слушала. Фёдор распинался. Случайно плюнул в экран. Он уже готов был опять встать на колени и стоять хоть всю ночь. Но Инна перебила:

– А ты где сейчас? Ты у этого твоего Карцева? Постой, он не слышал наш разговор?

– Нет, нет. Он меня поселил в квартиру своей бабушки. Но ее тут нет. Она умерла. Я один.

– Хорошо, – сказала Инна. – Скажи еще раз. Ты любишь меня?

И Фёдор несколько раз повторил, что любит. Он не знает, как это доказать. Оторвать себе лицо? Съесть живую мышь?

– Федя, не говори глупости. Доказательство любви одно – отношение. И все. Понимаешь?

– Хочешь, я прямо сейчас брошу все и приеду?

– Ну нет. Я хочу, конечно. Но твоя работа важна. А недолгая разлука только укрепит отношения. Правда же? Покажи мне квартиру.

Фёдор переключил камеру.

– Тут я сплю. Там еще одна комната, побольше.

– Надо же, старая петербургская квартира, – сказала Инна. – Представляю, какая там атмосфера.

– А какой вид из окна!

Фёдор показал ей Львиный мостик:

– Нравится?

– Очень! Я тебе тоже сейчас кое-что покажу.

Инна стала опускать камеру. Она была в распахнутом халате на голое тело. Сидела в кресле, широко расставив ноги. Фёдору почудилось, что он чувствует ее запах. В последний момент Инна прикрыла пах ладошкой. Но ее средний палец пополз дальше и стал медленно двигаться. Затем на экране возникло ее ухмыляющееся лицо.

– Ты меня дразнишь, – сказал Фёдор.

– Дразню. И что ты мне сделаешь?

Инна снова опустила камеру. И продолжила себя ласкать. Фёдор сунул руку в трусы. Потом спустил их. Спохватился и поковылял от окна к кровати.

– Ты что там собрался делать? – спросила Инна. – Я сейчас отключусь.

– Нет, нет, пожалуйста. Я так скучаю. Я с ума сойду.

– Тогда просто смотри. Покажи мне вторую руку.

Она вернула камеру к лицу. Но плечо ее продолжало двигаться. Взгляд немного затуманился. Фёдор не отставал.

– Нет, Федя. Ты наказан! Иначе я правда закончу. В смысле отключусь. А потом закончу. Но ты этого не увидишь.

– Ладно. Я не буду.

– Умница. Хороший мальчик.

То, что одна рука была занята телефоном, ей нисколько не мешало. Инна трудилась так, будто пыталась распилить себя вдоль тела. У Фёдора пульсировали передние зубы. Все вокруг исчезло. Он смотрел и почти не дышал.

Инна слабо заскулила, потом протяжно застонала, изогнулась, задрожала и обмякла. Камера упала ей на грудь. Несколько секунд экран был темным. Слышалось лишь ее тяжелое дыхание. Потом появилось лицо.

– Ну вот, – сказала Инна. – Помирились. Разрешаю тебе пойти в ванную и побыть плохим мальчиком. А мне надо уже собираться. Федь, не теряйся. Пиши мне и звони.