Но сколько их еще осталось?

– Вызволяйте нас отсюда, мать вашу! – связался по рации с базой Джэнсон. – Нам нужно подкрепление. Присылайте моторный катер, все что у вас есть, черт побери. Только живее!

– Секундочку, – ответил радист.

И тотчас же Джэнсон услышал голос командира.

– Как у вас, сынок, все в порядке? – спросил Демарест.

– Сэр, нас ждали! – воскликнул Джэнсон.

После непродолжительной паузы в наушниках снова затрещал голос Демареста:

– Разумеется, ждали.

– Но как такое могло произойти, сэр?

– Считай это испытанием, сынок. Просто испытанием, которое должно показать, у кого из моих людей кишка тонка. – Джэнсону показалось, он слышит на заднем фоне хоралы. – Ты ведь не собираешься жаловаться мне насчет вьетконговцев, правда? Это же просто толпа подростков-переростков в пижамах.

Несмотря на знойную тропическую духоту, Джэнсон ощутил озноб.

– Сэр, откуда им стало известно?

– Если ты хотел узнать, как хорошо у тебя получается стрелять по бумажным мишеням, ты мог бы оставаться в учебном лагере Литтл-Крик, штат Вирджиния.

– Но Хардэвей…

– Хардэвей оказался слабым, – оборвал его Демарест. – Он не прошел испытание.

«Он оказался слабым»: голос Алана Демареста. Но Джэнсон выдержал испытание. И вот теперь, вздрогнув, он открыл глаза. Самолет коснулся бетонных плит взлетно-посадочной полосы.

Военно-морской флот Индии в течение многих лет объявлял Кэтчолл закрытой базой, входящей в зону безопасности, включающую в себя почти все Никобарские острова. Как только доступ сюда был открыт, Кэтчолл сразу же превратился в крупнейший перевалочный пункт. Транспортные «Геркулесы» то и дело садились и взлетали с этого выжженного солнцем овального клочка земли, затерявшегося в океане. Джэнсон знал, что Кэтчолл – одно из немногих мест на всем земном шаре, где никто и глазом не моргнет, увидев внезапное прибытие военной техники и снаряжения.

К тому же здесь никто и не думал соблюдать строгие формальности контроля границы суверенного государства. Сойдя с самолета, Джэнсон сразу же сел в джип и поехал в небольшой поселок, вытянувшийся вдоль западного берега острова. Его маленький отряд должен был собраться в сборном армейском домике унылого оливкового цвета, сооружении из листов гофрированного алюминия, закрепленных на изогнутых стальных ребрах. Фундамент и пол были бетонные, стены изнутри обшиты древесно-стружечными плитами. Неподалеку стояло другое такое же сборное сооружение, служившее складом. Фонд Свободы имел региональное отделение в Рангуне, поэтому была возможность заранее выслать людей, чтобы подготовить место встречи.

На Кэтчолле мало что изменилось с тех пор, когда Джэнсон использовал остров в качестве опорного пункта при проведении своих операций. Нанятый им армейский домик был одним из многих, имевшихся на острове. В свое время их поставили здесь индийские военные; теперь же они были переоборудованы под коммерческие цели или стояли заброшенные.

Тео Катсарис уже был на месте. Они с Джэнсоном тепло обнялись. Катсарис, по национальности грек, был любимцем Джэнсона. Весьма вероятно, это был самый талантливый специалист из всех, с кем ему доводилось работать. Джэнсона в нем беспокоило лишь одно: терпимость, больше того, аппетит к риску. Вообще-то, Джэнсон за годы службы в войсках специального назначения встречал немало бесшабашных парней, но у них было много общего. Как правило, родом из унылых городишек «пояса ржавчины»,[11] где их родственники и друзья влачили убогое, однообразное существование, они были готовы на все, лишь бы удрать от монотонного вколачивания заклепок – в том числе отправиться еще в один рейд по занятой вьетконговцами территории. Но у Катсариса было все, ради чего стоило жить, и в первую очередь, поразительно красивая жена. Очаровательного грека нельзя было не любить, хотя и жил он лишь сегодняшним днем. Одно только его присутствие поднимало боевой дух; Катсарис распространял вокруг себя солнечную ауру человека, с которым никогда не происходило ничего дурного.