По мнению Надлера, эволюция религиозных взглядов императора привела его к выводу о необходимости построения международных отношений в послевоенной Европе на принципиально иных, стабильных основаниях. Почву для европейской безопасности он видел в понятных для всех европейских народов истинах Евангелия[50].

О воздействии фактора религиозности Александра I на проводимую им внешнюю политику писал швейцарский историк и политический деятель Анри Валлоттон (1891–1971)[51]. В новейшей исторической литературе о недооценке исторической наукой воздействия религиозных взглядов русского императора на его внешнеполитическую программу и действия размышляет Андрей Николаевич Сахаров[52].

Противоречивые характеристики Александру I как дипломату и руководителю отечественной дипломатии, дававшиеся в дореволюционной историографии, нашли продолжение в столь же полярных оценках в советской и современной российской историографии.

В отношении личности Александра I как бы «сомкнулись» дореволюционная и советская научные линии[53].

В 1990—2000-е гг. набирает силу историческая «реабилитация» императора Александра I. Один из современных авторов, Н. И. Казаков пишет: «Нет, Александр I был человеком стойким и целеустремленным, хотя, возможно, перед тем, как принять окончательное решение, он и колебался в выборе наилучшего средства для достижения цели»[54].

И, тем не менее, сама личность императора Александра I и ее понимание продолжает оставаться дискуссионной проблемой. Противоречивости характеристик, данных личности Александра I В. А. Федоровым[55], которые отражают существующий спектр мнений об императоре, А. Н. Сахаров[56] противопоставил рассмотрение «глубокой, интеллектуально развитой, умной», масштабной личности выдающегося деятеля в истории России и Европы, каким был император Александр I.

Блудов, будучи исполнителем воли Александра I, действовал в рамках избранной императором дипломатической стратегии «конституционной дипломатии». На рубеже XX–XXI вв. проблема конституционализма в России, глубокое изучение которой начинается в 1980-е гг. с внутренней политики в первой четверти XIX в.[57], находит свое продолжение в рассмотрении ее внешнеполитических аспектов[58].

Своеобразие периода 1815–1825 гг. в истории России справедливо подчеркнул С. В. Мироненко. Он объяснил причины недостаточного внимания историков к данному десятилетию следующим образом: «В эти годы не было осуществлено никаких крупных преобразований. Все замыслы так и остались замыслами, а проекты проектами. Видимо, поэтому внимание историков было привлечено к изучению времени, более богатого крупными преобразованиями и событиями, – второй половины XIX – начала XX в., но для историков не менее важны и неосуществленные реформы»[59].

Добавим, что Российская империя во главе с Александром I выполнила свое предназначение. Она победила Наполеона, спасла собственную государственность, на несколько десятилетий установила мир в Европе. И к этому был причастен Блудов.

Современный исследователь В. Ю. Захаров показал, что, размышляя над проблемой конституционализма в 1814–1822 гг., Александр I надеялся на его введение в Европе. Однако практика применения в Европе «конституционной дипломатии» Александром I в 1801–1820 гг. в европейских странах привела к иным результатам, чем разработка конституционных проектов внутри России[60]. По мнению В. Ю. Захарова, Александр I «искренне стремился провести серьезные реформы во всех сферах жизни, воспользовавшись доктриной конституционализма». При этом им был использован конституционный опыт зарубежных стран, включая даже революционную Францию»