– Мы плыли на корабле из Херсонеса в Бриндизи, но шторм разбил нас о скалы. Меня взяли, пока я лежал без сознания на берегу.

– Так ты подданный царя Митридата Евпатора?

– Нет. Я был там по торговым делам.

– Между Понтом и Римом недавно началась новая война. Как же римская береговая стража не перехватила вас?

– Так, это… Капитан – опытный контрабандист. Мы плыли скрытно.

– Понятно… Что было потом?

– Меня продали в школу Вителлия Африкана Марцелла, где я провел месяц. Затем мы бежали, усыпив сонным зельем стражу.

– Сколько вас было?

– Двадцать семь человек. Но двенадцать исчезли неизвестно куда, и я не могу это объяснить.

– Каким богам ты поклоняешься, Димитриос?

Дмитрий задумался. Он никогда не был ревностным христианином, да и само Христианство ещё не возникло.

– Я верю в единого бога Иегову и его сына, который должен родиться через семьдесят лет и принести людям благую весть и новый смысл жизни. Я не умею объяснить подробнее. Но я уважаю веру людей в других богов.

Беседа, а по сути – допрос, продолжалась ещё долго. Амфора опустела, язык Дмитрия начал заплетаться.

– Хорошо, Димитриос. Однако, уже поздно… Иди, устраивайся на ночлег. Мы рады видеть тебя в наших рядах, – улыбнулся Крикс, но одними губами. Глаза его были холодны.

Простившись с вождями, наш герой, покачиваясь вышел на воздух. Небо было безоблачное, на западе багрянец заката обещал свежий ветер. Миртовые кусты и кипарисы источали смолистый запах, прочищавший лёгкие подобно шомполу с накрученной на него ветошкой.

«Это запах свободы!» – подумалось ему. Земля качалась под ногами, как палуба корабля.

– Ты пил сегодня хорошее вино, вождь! – завистливо потянул носом Феликс, когда Дмитрий плюхнулся на землю у костра.

Счастливо икнув, вождь завернулся в плащ и захрапел.

Спартак шлёпнул ладонью по столешнице:

– Что скажешь, Крикс?

– Мне не нравится этот человек. В нем есть двойное дно. Нет, он не агент Рима, не враг… Но у него концы с концами не сходятся! Отлично образован для северного варвара, но кто слышал когда либо о Русском народе? Родился в Херсонесе, но по гречески не говорит, и город описать толком не может. Оттуда же отплыл в Италию, что странно в свете того, что сейчас война и даже контрабандисты спрятались в свои раковины. Какой дурак поплывет в Бриндизи, там ведь полно патрульных трирем! И нет никакой школы гладиаторов в том районе у Боккаринии, мы бы знали, чай, сами гладиаторы. Не доверяй ему, Спартак! Мы можем использовать его, пусть ведет своих людей в бой, но приставь к нему комиссара, который в случае предательства перехватит командование и отправит Димитриоса к его единому богу.

– Я и так никому не доверяю, Крикс! – вздохнул Спартак, – Но этот нам нужен. Сколько грамотных людей в нашей армии? Всего трое могут читать. Писать – никто. А этот ещё и выдающийся арифметик! Согласен, у него есть какая-то тайна, которой он не хочет делиться с нами, но на данном этапе это не существенно. А насчет комиссара ты прав. Подбери подходящего человека.

Нет, ребята, не для нас определенно, такие пьянки! Это ж сколько я вчера всосал? Литра четыре, не меньше! Башка, как чугунный котел гудит… Руки трясутся отдельно от организма, а уж во рту сушняк – аж потрескалось все. О, Бахус, бог веселья и вина! Зачем ты вчера не придержал мою руку с чашей! … Тут где-то был ручей… О, вот и он! Скорее туда!

Погрузившись в ручей с головой, жадно напился, пока не забулькало в животе. Вынырнул, отфыркиваясь. Уже лучше, господа!

– Феликс! Иди сюда!

– Что такое, Димитриос?

– Попей водички! Ты не представляешь, какая она вкусная!

Феликс заржал так, как будто ему пообещали платить по сестерцию за децибелл.