Проходило время, мне даже начала нравиться моя новая жизнь. Я видел в этом некую романтику, и получал удовольствие от того, чем я занимаюсь. Но однажды, всё изменилось, перевернувшись с ног на голову.

К тому моменту, я уже жил в Лондоне около полугода. В наш паб заглянул один русский мажор, сынок богатого папы. Как он оказался в этой части Лондона, пожалуй, никто сейчас уже и не скажет. Но тот факт, что он там оказался, уже предопределило все последующие события.

Он был, впрочем, не один, а со своей компанией человек в десять-пятнадцать. Он сорил деньгами направо и налево, заказывал самые дорогие напитки. И как водится в таких случаях, вся эта компания вела себя очень непристойно, громко крича, грязно ругаясь, и мусоря вокруг себя.

Естественно, такое поведение не понравилось владельцу паба, и он вызвал полицию.

Когда приехали сотрудники правопорядка, началась драка. Участники этой компании дрались как с полицейскими, так и с обычными посетителями, которые оказались просто не в то время и не в том месте. Начался какой-то кошмар. По пабу летало всё подряд, начиная от бутылок и кружек, и заканчивая стульями и столами.

Справедливости ради, нужно отметить, что сам мажор вёл себя более-менее прилично на фоне своих друзей. И когда ему в голову прилетела увесистая литровая пивная кружка, мне его почему-то стало жалко.

Хоть мне и было ужасно страшно в тот момент, но видя, как этот самый мажор скользит по стене на пол, а из его головы тонкой алой струйкой течёт кровь, мне стало его жалко. Я выбежал из-за барной стойки, где, к своему стыду, я прятался всё это время, подхватил его под руку, и увёл в подсобку, откуда вывел его через чёрный ход.

Я прошёл с ним пару кварталов, чтобы приехавшие копы не смогли его найти. Добравшись до первой попавшейся лавочки, мы присели на неё.

– Спасибо, – хриплым голосом, и почему-то по-русски, произнёс он, пытаясь зажать рану на голове своим галстуком.

– Не за что, – ответил я ему, тоже по-русски и почему-то, дрожащим голосом.

Он взглянул мне в лицо.

– Витёк, – мажор протянул мне свою заляпанную руку.

– Родион, – я пожал её.

– Русский, значит? – уточнил он.

Я кивнул.

Витёк снял галстук и перевязал им свою голову. Затем встал, слегка пошатываясь.

– Надо позвонить папе, – произнёс он, после чего достал телефон, качнулся ещё раз, и снова сел на лавку.

Прошла пара секунд, прежде чем ему ответили.

– Алё, пап, забери меня… Да, там же, на углу… Да, скоро буду… Всё, давай, жду…

Он убрал телефон обратно в карман пиджака. Затем достал из другого кармана кошелёк, вытащил оттуда банкноту в пятьдесят фунтов стерлингов и протянул мне.

– Держи, – сказал он. – Ни в чём себе не отказывай. Спасибо ещё раз, что вытащил меня.

– Да не за что, – произнёс я снова, на этот раз даже как-то смущённо.

– Я твой должник, – не унимался Витёк. – Нужна будет помощь, звони.

Он вытащил из кармана визитку и протянул мне, затем встал со скамейки, и побрёл, вдоль по улице, слегка пошатываясь.

Я проводил его взглядом до того момента, пока он не скрылся за поворотом. И только тогда я бросил взгляд на его визитку. На ней был написан его номер телефона, и имя – Шахматов Виктор Аркадьевич. До меня сразу дошло, что его отец – один из богатейших русских бизнесменов, проживающих сейчас в Лондоне – Аркадий Борисович Шахматов. Мне даже стало немножко не по себе от того, кому я спас жизнь.

Ещё немного посидев на этой самой лавочке, я решил вернуться к себе домой, ну или точнее, в то место, где я тогда жил. Так как я посчитал, что возвращаться обратно в паб уже не имеет никакого смысла.

Наутро меня разбудил телефонный звонок. Это звонил владелец паба. Он сообщил мне новость о том, что увольняет меня, без объяснения причин. Но причина мне и так была понятна. После вчерашнего происшествия паб понёс колоссальные убытки, а того человека, который и был во всём виновен, от полиции спас именно я. Конечно же, это не понравилось хозяину паба.