Игорь тоже вмиг растерял свой шарм крутого, крепкого мужика, любимчика фортуны. Он откровенно психовал, нервничал, бесцельно метался по комнатам, как тигр в клетке. Несколько раз он хватал было трубку телефона, но, не услышав гудков, бросал ее обратно. Сотовый забрала у него сегодня Олеся, и, лишенный средств коммуникации, Шведов чувствовал себя совершенно беспомощным.

– Какого хрена именно сейчас понадобились эти новые АТС? – в сердцах спросил он.

– Выборы ведь, – криво улыбнулся Суворин. – Ты тоже вон торговый городок под центральной площадью аккурат к выборной кампании закончил. Ладно, не горячись.

Милиция с собаками рыскала по парку, мэр поднял на ноги все, что можно было поднять для поисков дочери и внука, но утешительных звонков на мобильный телефон Суворина пока не поступало. Ожидание становилось невыносимым.

– Извините, – уныло кивнул Игорь. – Телефон, конечно, ни при чем. И вы тоже. Куда могла исчезнуть Олеся с коляской? Может, выпить корвалолу? Или что там пьют от сердца?

– Водку, – вспомнил Суворин.

– Корвалол в аптечке на кухне, – проныла с дивана Никитишна. – Я тоже буду.

Игорь отправился на кухню, налил воды в три стакана, с сомнением посмотрел на бутылек с лекарством, не зная, сколько лить, и, в конце концов, разделил флакон поровну, на троих.

Никитишна взяла емкость дрожащей рукой, мэр ударился о стакан новенькой керамической челюстью, Игорь расплескал половину на ковер. Они напряженно ждали звонка и боялись его услышать.

– А где твой сотовый? – спросил Суворин.

– У Олеси.

– ?!!

– Я звонил уже раз сто, – ответил Игорь на беззвучный вопль тестя. – Нет ответа. Вообще никаких сигналов. Не знаю.

Телефон наконец-то заквакал. Все затаились.

– Да? – осторожно спросил Валерий Александрович, и не пытаясь маскировать свой страх. – Суворин слушает. Так. Около четырех? Ясно. Ждем.

– Что, что, что?! – закричали Никитишна и Игорь.

– С поста ГАИ на въезде в город, по трассе Шлимовск – Валомей. Около четырех часов проехал Олесин джип.

– Что ей понадобилось там, у черта на рогах? – удивился Игорь.

– О господи! – запричитала Никитишна.

– Игорь, тебе никто не угрожал? – спросил Валерий Александрович.

– В смысле? – не понял отупевший от ужаса и страха Шведов.

– В смысле твоих предпринимательских дел? Может, ты дорогу кому-то перешел? Может, тебя хотят прижать к стене?

Игорь задумался, потом отрицательно покачал головой:

– Уже бы знал. Уже бы позвонили и сообщили, за что конкретно я страдаю. Потребовали бы реальных действий. Или выкупа. Я так думаю. Может, это вас хотят прижать к стене, а не меня?

Суворин вздохнул, и все опять замерли на своих местах. Новый звонок заставил вздрогнуть убитую горем публику.

– Найден джип, – сообщил через минуту Валерий Александрович. – В полусотне километров от города. Олеси и ребенка в нем не оказалось. Машина перевернулась. Внутри два каких-то парня. Доставлены в больницу «Скорой помощи». Состояние критическое у обоих.

– А где же Олеся? Какие парни? Что вообще происходит? – разозлился Игорь. – Так, я сгоняю в больницу, согласны?

– Давай, Игореша, мчись, – кивнул Суворин. – Я буду пока ждать новых известий.

За час отсутствия Шведова телефон звонил раз сто, и каждый звонок безжалостно вгрызался в сердце мэра. Хотя ничего убийственного начальник городского управления внутренних дел не сообщал, однако каждый раз Суворин готовился к худшему. Удельный вес седых волос в его роскошной шевелюре планомерно увеличивался. Страх за Олесю и малыша сменялся злостью на безответственную дочку, которая позволила, чтобы с ней что-то произошло. Дети, видно, для того и существуют, чтобы по песчинке формировать могильный холм для родителей.