Он шел пешком, на лбу – кровавая рана, под глазом синяк. Вместо одежды – грязные лохмотья.

– Суни!

Его сознание озарилось радостью. Однако под радостью прятались горькое смирение и стыд.

– Джейк! – Сэм налетела, прижала его к себе и осыпала поцелуями. – Что случилось?

Он покачал головой:

– Да я сам виноват: забыл заправиться, пришлось останавливаться в Маэ-донге… Там на меня напали. Четверо, пьяные в хлам. Они меня издалека узнали.

Он прислонился к дереву.

– Забрали пикап, все покупки… Избили до полусмерти.

– Сволочи! – взорвалась Сэм.

– Поможешь дойти до дома?

В глубине души Сэм хотелось броситься в деревню, найти этих негодяев и… наказать их. Но умом она понимала, что это будет шагом назад, в прошлое. Она подставила Джейку плечо, и они медленно побрели к дому.

– Нам конец, – сказал Джейк.

– То есть? – не поняла Сэм.

– Апсара, основательница приюта, умирая, оставила Кхун Мэй довольно крупную сумму на повседневные нужды. Деньги закончились.

– Мы же продаем лекарственные растения из парника…

Джейк помотал головой:

– Этого мало. Надо кормить детей, ремонтировать машину и дом. В прошлом году пришлось тратиться на врачей для Аруна, в позапрошлом – для Кита. И про взятки не забывай…

– Взятки?!

Джейк фыркнул:

– А ты как думала? Никто не давал нам официального разрешения устраивать здесь приют. Наши мозги накачаны запрещенным наркотиком. Ну да, взятки!

– Я не знала…

– Не хотела знать! – оборвал ее Джейк. В его сознании забурлил гнев. Сэм инстинктивно сжалась, и он тут же умолк. – Прости. Я не в себе. Но ты действительно никогда не интересовалась этой стороной вопроса.

Сэм кивнула. Несколько минут они шли молча. Она прокручивала в уме возможные – точнее, невозможные – варианты. Забрать детей с собой, отправиться на Пхукет или открыть свою ферму, каким-то образом увезти их в Штаты…

Бред.

– И что теперь?

Джейк закашлялся. Она почувствовала укол боли в его сломанном ребре.

– Мне платит фонд «Майра». У них есть свой приют для детей с нексусом. Они готовы взять к себе наших.

Сэм заморгала:

– Так это же… это же здорово! Там будут другие дети! Ты сам говорил: чем их больше, тем быстрее они учатся, так? Сверстники – всегда хорошо, мы могли бы…

– Суни, – перебил ее Джейк, – Суни!

Она умолкла и пытливо посмотрела на него.

– Тебя они брать не хотят. Я пытался – правда, пытался образумить руководство! Но им нужны только дети. И я.

Шива Прасад смотрел на Андаманское море, раскинувшееся под укрепленными стенами островного дома. Последние лучи солнца тонули в воде, соленый ветер развевал его длинные белые волосы и ласково гладил коричневую, загрубевшую кожу, трепал тонкую белую рубаху. Шива стоял прямо, как штык, – сказывались долгие годы выучки, тяжелого труда и биотехнологии, которые поддерживали тело в прекрасной форме.

Под водой скрывались коралловые рифы; специальные сенсоры в реальном времени посылали информацию об их состоянии прямо в работающий под нексусом мозг Шивы. Стоило ему только расслабить сознание – и он ощущал, как они растут, выздоравливают, приспосабливаются к новым условиям. Все благодаря ему. Благодаря совершенному им преступлению.

Далеко на западе, по другую сторону Адаманского моря и Бенгальского залива, была его родина. Мать Индия. Страна, которая дала ему жизнь, приняла его в ласковые объятья, а затем жестоко отвергла.

Они мне поклонялись, думал Шива, но стоило мне один раз подумать об интересах человечества, пойти на вынужденные меры, – и меня наказали, погнали прочь, как паршивого пса.

Это он придумал вирус. Тающие арктические ледники изрыгали в небо огромное количество парникового газа, солнцезащитные устройства пали жертвами бесконечных политических дебатов и до сих пор не были внедрены, любая попытка приостановить глобальное потепление и закисление Мирового океана проваливалась… Кто-то должен был взять дело в свои руки. И Шива Прасад взял. Из кораллов, обладающих наиболее высокой защитой против тепла и высокого уровня pH, его ученые выделили гены выживания, которые затем встроили в вирусный вектор – для передачи генетического материала всем коралловым рифам мира. Это продлило им жизнь на несколько бесценных десятилетий. Способ действительно работал, понемногу возвращая к жизни почти вымершие рифы и укрепляя те, что еще боролись. Да, это была лишь временная мера – с такой защитой кораллы проживут еще лет десять-двадцать. Но все же что-то. Он сделал хоть