«Магия в нашем мире проявляется только у мужчин и только у представителей старой крови. Она весьма специфическая и совсем не похожа на то, что пишут в твоих сказках».

– Это намек на наше фэнтези?

Ева вспомнила Нику и улыбнулась. Эх, вот подруга была бы счастлива, окажись здесь в отпуске. На ПМЖ, конечно, вряд ли согласилась бы, а на экскурсию – с удовольствием. Жаль, что отсюда не удастся отправить магнитик или открытку с видами.

«Мы называем себя паладинами ордена и хранителями равновесия. Немного пафосно, ты не находишь? Но это дань традициям, ничего общего не имеющим с настоящей жизнью. Обо всем этом ты можешь прочесть в собрании сочинений великого летописца Тур-Тан-Тереза «От сотворения до наших дней», если мне не изменяет память, в крепости есть все тридцать пять томов этого занимательного и поучительного труда. Советую начать с предпоследнего».

– Хоть что-то полезное, – шепнула Ева, запоминая сложное имя автора.

«Ты можешь всегда обратиться ко мне или к брату за поддержкой и советом. Береги себя, действуй осмотрительно и используй все ресурсы, чтобы сохранить власть и крепость. И помни, орден на твоей стороне, пока твое поведение соответствует государственным интересам».

– Отлично! Будем считать, что индульгенцию мне выдали, но тюрьмой пригрозили. Осталась мелочь. Выжить.

В дверь постучали, и Ева, сложив бумаги в шкатулку, крикнула:

– Войдите!

Дверь отворилась, и в комнату прошмыгнула, по-другому это назвать нельзя было, худенькая девушка лет пятнадцати с простым, но миловидным лицом. Русая коса, на голове белая наколка с рюшечкой, серое платье с белым воротничком-стойкой, белый передник. Платье на ладонь не доставало до пола, и Ева смогла рассмотреть черные тряпочные тапочки с завязками. Девушка присела, глядя в пол, и тихо произнесла:

– Его милость велели помочь вам переодеться, а после провести в столовую, они приказали накрыть к обеду.

Ева вздохнула и решила промолчать, пусть маркиз Йерк командует, пока она хотя бы поймет, кто есть кто. Да и поесть не помешает, а потом хорошо бы поспать, потому что слабость так и продолжала накатывать волнами, вызывая тошноту и головокружение. Но спать сейчас для Евы – расточительство времени, пока маркиз здесь, нужно разузнать как можно больше.

– Как твое имя?

– Гленна, ваша светлость. – Девушка опять присела. – Меня вместо Росланы прислали. Ну, пока… – она перешла на шепот, – экзекуция проходит.

– Да, маркиз суров на расправу, – хмыкнула Ева.

– Ох, суров, – непосредственно согласилась с ней горничная и направилась к шкафу. – Прям как ваш супруг, недаром братья. Вы какое платье желаете надеть? Может, голубое в честь Заступницы? Ее волей выздоровление вам послано, коль уважите светлоликую, приятно ей будет.

– Хорошо, давай голубое, – согласилась Ева, внимательно следя, как Гленна открывает шкаф и перебирает разноцветные тряпки. – Это все мои платья?

Как-то маловато. Еве казалось, что у герцогини должно быть побольше нарядов, а в этот шкаф при должном усилии можно было бы всунуть штук пять платьев, не больше.

– Так это же только утренние да домашние. – Девушка вытащила свободное голубое платье из довольно плотной ткани. – А вечерние да праздничные в большой спальне.

А это, значит, спальня маленькая? Понятно, что ничего не понятно.

Гленна помогла ей стянуть через голову белый погребальный балахон, под ним оказалась тонкая рубаха с вышивкой и, к великой радости Евы, обычные трусики на завязках. Они такие шили на трудах в пятом классе. Не «Виктория сикрет», конечно, но и не панталоны до колена.

– Какое облегчение, – пробормотала она, пока Гленна натягивала ей на ноги гольфы, а сверху плотные штанишки, которые Ева назвала про себя «прабабушкой лосин». – О чем народ болтает?