– Тогда не смею задерживать! – сказал я.

Рики встал, подошел к балкону и задернул легкую полупрозрачную штору.

– Спокойной ночи, синьор губернатор, – он склонил голову на секунду.

– Спокойной ночи, Рики, – ответил я.

Помощник вышел, аккуратно прикрыв дверь.

– Ну и мне вроде пора, – я встал из кресла, неловко пошатнулся. – Оу, хороший ром!

Обошел стол. Попугай наблюдал за мной одним глазом.

– Что же мне с тобой делать? – пробормотал я.

– Санти! – крикнул попугай.

Я вздрогнул.

– Да ты еще и говорящий! – я сделал шаг в его сторону с протянутой рукой. – Тебя можно погладить?

– Санти! – птица разинула клюв и замахала крыльями.

– Да брось, давай дружить! – я сделал еще шаг к попугаю.

– Санти! – он отбежал на дальний конец столика, потоптался, взмахнул крыльями и, обогнув меня, перелетел на письменный стол.

Я обернулся. Попугай понюхал пепельницу, выгнул шею, подошел к бутылке с ромом, постучал по ней клювом.

Литровая прозрачная бутыль закачалась. Жидкость карамельного цвета в ней забулькала, стекая по стенкам сосуда.

– Тише, тише! – я пригнулся, выставив обе руки ладонями, втянул голову в плечи, ожидая громкий звон разбитого стекла. – Хороший Санти!

Бутылка устояла. Я выдохнул с облегчением. Теперь попугай подошел к моему стакану, где оставалась на донышке горячительная жидкость.

Понюхал, взъерошил перья на затылке и ногой опрокинул стакан, отвернувшись как будто в отвращении и глядя на меня. Ром разлился по большой кожаной вставке на столе, образовав маленькую лужицу.

– Твою мать, – пробормотал я.

Тут попугай лакнул ром. Закричал, замахал крыльями. Потоптался по луже. Лакнул еще.

– Ну хватит, Санти! – я шагнул к столу.

Попугай отшатнулся, увидев мое движение.

– Санти! – снова крикнул, махнул крыльями, задел бутылку. Та опять зашаталась.

– Ну все, успокойся, алкаш! – я метнулся к столу, намереваясь подхватить бутылку.

Санти отскочил от меня и, хлопая крыльями, перелетел на люстру. Я цепко подхватил бутылку.

Санти зацепился лапками за люстру, повис вниз головой. Стал раскачиваться, издавая невнятные скребущие звуки.

Люстра закачалась вслед за ним. Стеклянные украшения стали биться друг о друга, издавая мелодичный звон.

– За что мне это? – пробормотал я. – Какой же сложный, длинный день!

– Санти, слазь! – сказал громче.

Санти продолжал раскачиваться. Из-под крепления люстры посыпалась каменная пыль. Что-то хрустнуло.

Попугай вцепился клювом в изогнутый бронзовый подсвечник люстры и сделал два оборота, взбираясь выше. Добрался до стеклянного плафона. Заглянул внутрь. Громко крикнул, видимо яркий свет ослепил его.

С криком перелетел на штору. Разрывая ее когтями, взобрался на гардину. Люстра выдержала птичью гимнастику и замерла.

– Ну держись, птица безмозглая! – я метнулся к шторе, подпрыгнул, зацепил перо длинного хвоста между пальцев.

Санти заорал, взлетел, но смог описать только полукруг. Перо потихоньку выскальзывало из моей хватки. Тонкая штора зацепилась за мой каблук и обмотала меня, наподобие савана.

– Ох ты ж, – в нос уперлась пыльная ткань, плечи сдавило.

Сверху я услышал треск. Поднял голову. Вопящий Санти и падающая гардина. Темнота.

***

– Если вы хотите наслаждаться, наслаждаться! Если вы хотите танцевать, танцевать! Если вы хотите наслаждаться, наслаждаться! Если хотите танцевать, танцева-ать!

Пел задорный мужской голос. Ему вторил не менее веселый хор. Играла музыка. Гармошка, трубы, гитара. Мелодично шуршали маракасы, отбивали ритм тропические барабаны.

Я разлепил веки. Немного болела голова. Увидел белесую пелену перед глазами. Закрыл глаза, сжал веки, помотал головой.