– С чего ты взял?!

– У нас ни одного доказательства, что она женщина… И второе… Только так я могу объяснить, как она могла выманить Махмуда из дома без охраны!

– Как?! – Мельник стремительно терял самообладание.

– Юлдуз… это и есть тот самый мученик! Никакой он на хрен не стражник! Просто… он сыграл на старом интересе Махмуда… Все в городе знают, что Махмуд ищет золото Тамерлана… Вот он и превратился в стражника…

– Но он был весь порезан! В наручниках!

– Он неглубоко себя порезал, чтобы не задеть жизненно важные органы… Правда, Хамид? Ведь хирург говорил об этом. Операция была легкой… Да, и отрава в нем была не смертельной… А наручники… Если помнишь, одна рука у него была свободной… Чтобы суметь освободить себя, если мы не нашли бы то зеркало и не пришли бы в его дом! Тогда, я на это не обратил внимания… А теперь, все сложилось в одну… красивую картинку…, – Бурый блаженно улыбнулся, с одной стороны, восхищаясь соперником, с другой, от облегчения, что разгадал его ходы, пусть и запоздало.

– Этого не может быть! – не веря, прошептал Хамид.

– Если это так…, – спокойно отреагировал Мельник, в который раз убедившись, что друг не сошел с ума. – То этот ублюдок… просто маньяк!

– Именно поэтому он получил такой заказ! Заметь! Нам с тобой не предлагают такую работу! Потому что мы… относительно нормальные…

– И все это время он был у нас в руках! – досадливо выдохнул Мельник. – Так мы его еще и кормили, лечили… охраняли от самого себя! Поэтому, когда он находился у нас, Юлдуз ничего не предпринимала! А письмо… Кто нам прислал письмо с требованием его отпустить?

– Это обычное письмо… Он заранее его отправил…

– Или его сообщник…

– Не имеет значения! Главное – это то, что даже находясь рядом с нами, мы ничего не можем сказать даже о том, как он выглядит! Эта куча ботокса на его роже… Стертые отпечатки… Сейчас сделает себе пластику и все! Растворится в воздухе…

– Его никак не поймать? – умоляюще глянул Хамид.

– Ну… если брать его тело…, – Бурый пожал плечами, размышляя. – На нем должны быть шрамы… Я помню его телосложение… волосы на груди… В конце концов, мало у кого стертые отпечатки…

– Если вы сможете сделать это – мы сможем отблагодарить вас! – с жаром выпалил Хамид. – Здесь многие присоединятся к нам!

Бурый неохотно закивал. Он понимал, что эта работа может обеспечить его будущее, но так же понимал, насколько трудную задачу ему предложили. Почти невыполнимую… Он подошел к Мельнику.

– Извини… я не смог тебе помочь…, – четко проговорил он.

– Единственное о чем я жалею, что раньше тебя не пригласил, – обреченно отреагировал Мельник, разочарованно пнув по бордюру.

Бурый посмотрел на горизонт, который стал окрашиваться в бордовый цвет. Жара постепенно спадала…

– Интересно, все-таки… где сейчас он?

Снова этот город. Он не любил его, но все-таки приехал, здесь, как всегда, есть чем заняться. Вообще, кроме своей работы, он ничего не любил. Может, потому что не верил в любовь, может, просто не знал, что или кого любить. Возможно, и работу не любил, скорее являясь настоящим профессионалом. Если быть до конца откровенным, любовь – это совершенно не то понятие, которым он руководствовался, выбирая этот путь. Другими талантами не обладал, потому пока и не сворачивал. Правда, однажды обнаружил в себе способности по части ювелирных дел: выпилил колечко, с маленьким деревцем наверху и яблочком на тоненьких веточках, но денег за это никто не предложил, потому и приходилось заниматься тем, за что платили, причем много. В город прибыл на международном автобусе. Дальше пешком. Хотелось постепенно проследить за изменениями в мегаполисе за последние годы – времени его отсутствия. Улицами правила страшная жара, которая умудрялась даже приостанавливать ход времени, не говоря уже о людях, которые лелеяли лишь одну мысль – рухнуть и больше не шевелиться. Он шел, будто пробиваясь сквозь невидимые горячие занавески. Дышать приходилось осознанно, иначе моторчик незаметно останавливался, не привыкший втягивать в себя тяжелые испарения. Москва странный город: летом нестерпимо жарко, зимой смертельно холодно. Зима больше напоминала обнаглевший презерватив, который свободно натягивался месяцев на шесть! И как назло, поблизости ни одной иголки – лучика света! Кроме того, удивляла вечная суета машин, людей, домов, кварталов… Все куда-то спешат, не обращая внимания на персоналии. Но вот это обстоятельство, как раз больше всего подходило для него. Еще один недостаток – загрязненный воздух. Боишься дышать. Ощущение, что ставишь над своими легкими бесплатные опыты в области отравляющих газов. Интересно, можно выйти, если проигрываешь? Оказывается, некуда! После, выясняется, что привык и уже не можешь дышать свежим горным воздухом, тебя тошнит от него. Хотя, он лично знал людей, которые любили этот город от всей души. Возможно, их взяли в плен и не отпускали, или путали любовь с привычкой, или работали в рекламном агентстве, но все же жили и радовались. Кажется, что невозможно любить что-то грандиозно большое. И как это сделать, если не знаешь всей правды об этом самом большом? Чем больше размеры объекта твоей любви, тем больше нужно потратить времени и средств, чтобы получить реальную информацию о нем. Разве те, кто любит свой город, абсолютно знают его? Очевидно, нет. Значит, обманывают или любят его местами. Это, в свою очередь значит, что любят не город, а дом, парк, речку, улицу или, в конце концов, женщину. Женщин и детей легко любить – они маленькие. И полюбив их можно смело заявить, что твои чувства распространяются и на весь город. Но мы-то поймем, что это не так. Впрочем, зачем придираться? Пусть уж лучше неопределенная любовь, чем реальная ненависть.