Вояки низко склонили головы, завидев своего хозяина, а я не шелохнулась. Так и стояла, встречая их взгляды с высоко поднятой головой – нагло и дерзко. Ровно до того момента, пока меня не ударили по спине, вынуждая упасть на колени.

– Неужели столь прекрасный цветок и есть мой подарок? – спросил мужчина на ломаном шагдарахском, больно впиваясь пальцами в мой подбородок, чтобы приподнять его.

     Смотрела на них обоих с ненавистью, даже не пытаясь скрываться. Спина горела от удара, но наплевать. Я выдержу еще сотни. Не сломают, как бы ни старались.

– Какой пыл! Какой нрав! – его взгляд горел неподдельным восхищением, а губы расплывались в широкой предвкушающей улыбке. Тело охватил озноб. – Определенно, это будет интересно!

– Никогда не сомневался в твоих способностях, брат мой, – спокойно ответил младший принц. – Я вынужден оставить тебя сейчас, но мы встретимся за ужином…

– Не думаю, – хищно ответил мужчина, кивая воинам.

     Меня в один момент подняли на ноги. Пошло проведя большим пальцем по моим губам, он ушел вслед за братом, а меня повели одинаковыми коридорами, в которых я совсем скоро запуталась. Будто специально петляли.

– Еще одна? – возмущенно воскликнула женщина, когда я вышла на широкий двор, скрывающий внешний мир за высокими каменными стенами. Двор, устланный зеленой травой.

– Особый подарок Хаар Джа для господина, – отрапортовал вояка, легонько подталкивая меня вперед. – Велено подготовить к ужину и проводить в покои господина.

– Да когда же я все успею? – продолжала возмущаться женщина, которая вполне могла бы уместить в себе три меня. Полнота была ей к лицу, если бы не эмоции. Ощущалось, что здесь именно она все держит в своих руках.

     Воины остались молчаливыми статуями у входа, а женщина бесцеремонно схватила меня за руку и потащила в сторону арки, которая виднелась в самом конце двора. Я пыталась упираться, но она словно и не замечала этого.

– Я Халия, гене этого гарема. Гарем разделен на две части. Мы сейчас идем в нижнюю часть… Да поспеши ты! – возмутилась женщина. – Там ты будешь пребывать до тех пор, пока господин не решит, что ты достойна войти в верхний гарем, куда стремятся все прислужницы. Верхний гарем – это свобода передвижения, лучшие наряды и драгоценности, отдельные комнаты и внимание господина, – сладко пела она, думая, что мне это интересно.

     Но интересовало меня совсем другое.

– Почему вы говорите на шагдарахском? Это ведь не ваш язык.

– Ваш, не ваш, а говорить приходится. С некоторых пор приказано учить его всем и каждому, чтобы говорить свободно. Наш господин заботится о нас. Война не за горами.

     Что-то подобное практиковалось и у нас. Во времена Великой Отечественной Войны и после все поголовно учили немецкий язык, тогда как в мое время предпочтения преимущественно отдавались английскому. С кем собирались воевать, тот язык и учили. Наверное, чтобы, попав в стан врага, прикинуться своим. Возможно, в Шагдарахе уже полно разведчиков…

    Следующие несколько часов меня «приводили в порядок». Отмывали, оттирали, будто подобрали в сточной канаве или в грязи. Делали прическу, натирали пахучими маслами и одевали в легкие, почти прозрачные ткани. Светло-голубой наряд смотрелся нелепо, непривычно, слишком откровенно. Шаровары и короткий топ сели как влитые, а вот платок мне не дали. Видимо, посчитали, что обойдусь.

     Желудок скрутило в болезненном спазме – так хотелось есть. Не знала, который час, но не ела нормально уже очень давно. Неспешно следовала за охраной, петляя по коридорам и поднимаясь все выше. У расписных дверей на третьем этаже мы остановились.