– Хорошо, – вздохнула я, взбираясь к нему на лошадь.

Я едва заметила, как бисеринки пота покрыли выступающие скулы Данзана, добавляя к его внешнему виду пару взрослых лет. Вдруг уголки его губ слегка пошли вверх, но он ничего произнес, безмолвно стянув лошадиную упряжку. Мы поехали назад по уже знакомым и протоптанным тропинкам. В его движениях сквозило раздражение. С каждым мгновением он гнал лошадь быстрее и быстрее, и мне казалось, что вот-вот и я упаду.

– Неужели тебе страшно, Аяна? Куда же делись твои бесстрашие и мужество? – усмехнулся он, высказывая язвительные комментарии прямо под ухом.

Я ничего не ответила, лишь сильнее прижалась спиной к его груди, и если бы не адреналин, зашкаливающий у меня в крови, то я бы не оставила его слова без нужной колкости в ответ.

Обжигающе сухой ветер сопровождал нас до конца поворота, где стояла знакомая юрта. Едва мы достигли стойла, как Данзан сразу же спустил меня с лошади, вручая в руки мои вещи.

– Еда на столе, кровать расправлена. Мне некогда за тобой бегать, Аяна. Отдохни, а потом уже решим, что с тобой делать. Пошла! – Последняя фраза была обращена не ко мне, и силуэт Данзана медленно растворялся в дали, куда мы сегодня повели овец на пастбище.

Проснулась я от громкого шума с улицы. Распрямив руки и ноги на мягкой кровати, я почувствовала себя гораздо лучше: желудок был полон съеденным ароматным степным супом, который еще не успел полностью раствориться во мне.

Перешагнув юрту, я с ужасом заметила, как сумерки уже спустились на землю, постепенно поглощая дневной свет. Данзан с братьями и с родителями были чем-то так сильно увлечены, что сначала даже не заметили моего присутствия.

– Аяна! – обратилась ко мне мама семейства, облаченная в красивый повседневный халат. – Дай я посмотрю на твою рану.

Я совсем забыла о своей царапине. Руки автоматически потянулись к ушибленному месту и нащупали затвердевшую корку.

– Все в порядке; кажется, ничего не осталось, – запротестовала я, но ее руки опередили.

– Сейчас я принесу мазь, еще быстрее заживет, – сказала она напоследок с серьезным лицом, словно я действительно получила какое-то серьезное ранение.

Кажется, я начинаю привыкать к слишком сильному гостеприимству этой семьи.

Данзан завидев меня, почему-то отошел куда-то в сторону, и я осталась одна в компании его отца. Он был мужчиной плотного телосложения, с аккуратно подстриженной бородой и черными, как смоль, глазами. Медленный пахучий дым из длинной трубки-гаанса окутал его пространство с ног до головы в легкую серую дымку, из-за которой было сложно разглядеть выражение его лица.

– На запад, говоришь, идешь? – с задумчивым выражением лица обратился он ко мне, выпуская очередную порцию дыма.

Я присела на небольшой кусок бревна прямо напротив главы семейства. Красные языки костра едва щекотали мои оголенные лодыжки, и я быстрее подтянула их к себе.

– Да, на запад.

– И не скучно одной? – спустя мгновение снова спросил он меня.

– Пока нет, – неуверенно ответила я.

Медленный разговор с главой семейства не вызывал у меня чувства дискомфорта или скуки, напротив, мне было интересно узнать, что он еще спросит, но мама Данзана второпях и запыхавшись уже несла с собой маленькую склянку с тягучей жидкостью.

Я заметила, что Данзан все это время стоял в стороне у стойла, то медленно поглаживая лошадь по спине, то мельком бросая холодный взгляд в нашу сторону. А так как он единственный, с кем я обменялась большим количеством слов, мне захотелось кое-что разузнать. С легким поклоном я поблагодарила мужчину за компанию и медленным шагом направилась в сторону стойла. Когда Данзан завидел меня, его взгляд опустился, медленно блуждая от моих плеч и до самых пальцев ног. Взгляд был тяжелым, почти осязаемым, и я ощутила, что краснею.