Петр построил бы собственный бизнес совсем иначе, дай ему волю (и денег, побольше денег). Первым делом он определил бы всех своих близких и дальних родичей на самые шикарные заморские курорты под пальмы, да и себя бы не обидел. Одних секретарш нанял бы штук пять, а самую фигуристую, с ногами от ушей, назначил бы своим личным референдумом («кажется, так это звучит?» – подумал он с некоторым сомнением).

В этот момент его блуждающий взгляд остановился на плакате с блондинкой, и Петр, продолжая энергично работать со штангой, заподозрил, что ей не очень понравится, если кто-то рядом начнет выписывать кренделя ногами более длинными, чем у нее самой. Ладно, мысленно согласился Петр, обойдусь одной секретаршей, немолодой даже. Но уж непременно какой-нибудь «Линкольн» под зад – без этого и коммерсовать по-крупному как-то неловко. Плюс кабинет с баром и золотыми рыбками в маленьком бассейне, как в кино показывают. Плюс…

Перечислять свои запросы Петр мог бы до бесконечности, но зарядка подошла к концу, водные процедуры – тоже, так что наступило время завтрака, а во время еды он думал только о том, какой кусок отправить в рот, чем его сдобрить, чем запить и стоит ли взять добавку. Потом и вовсе стало не до мечтаний, потому что пришлось ехать в троллейбусе за Лехманом, потом вместе с ним, уже на машине, за секретаршей Юлечкой, потом всем маленьким коллективом – в офис.

Всю дорогу Лехман делал Петру, севшему за руль, мелкие замечания: то за чесночный запах изо рта, то за нестриженые ногти, то вообще придирался просто так, например, поучая, что приличный молодой человек не должен произносить в присутствии дамы такие слова, как «сраная», даже если погода действительно выдалась не ахти. Во время редких пауз шефа включалась Юлечка, которая почему-то прихватила с собой объемистую дорожную сумку и приставала к шефу с глупыми жалобами насчет своего устаревшего купальника, в котором стыдно показаться на Лазурном берегу.

– Разве вы в отпуск собираетесь? – удивился Петр. – Зима же на носу.

– Какой еще отпуск! – сердито проскрипел Лехман, нервно барабаня здоровой рукой по поверхности серого чемоданчика, который не пожелал ставить в багажник, а держал на коленях. – У меня сегодня деловые переговоры в Москве, мы с Юлей вылетаем в 12. 45…

– А я? – спросил обиженно Петр.

– Ты остаешься за главного, Петя. – Лехман поощрительно улыбнулся. – Не робей, завтра я уже буду на месте… А ты, Юля… – он повернулся назад, чтобы закончить мысль посуровевшим тоном: —…не морочь парню голову своими неуместными фантазиями. Купальники какие-то придумала! О работе нужно думать, о работе!

Она насмешливо фыркнула:

– Как скажете, Михаил Иосифович. Слушаюсь и повинуюсь.

Петр собрал кожу на лбу в гармошку. Для него не было секретом, что секретарша уже несколько раз переспала с шефом, но напрасно тот позволяет ей разговаривать с собой таким вызывающим тоном. Женщина должна знать свое место, а если ей его не указать, начинает безмерно наглеть.

Лично он, Петр, тоже мимоходом поимел Юлечку, после чего у нее глаза целую неделю находились навыкате и были по-коровьи мечтательными, с поволокой. Но вот с ним она почему-то соблюдала дистанцию и со всякими лазурными берегами к нему не приставала.

В подвал спускались гуськом, первым шел Петр, поскольку заржавевший замок двери поддавался далеко не каждому. Ночной дождь оставил у входа изрядную лужу, и если бы не кирпичи, предусмотрительно уложенные посреди нее, черпать бы всем троим воду туфлями.

– Через полчасика ко мне явится директор фирмы «Бриз», пропустишь, – распорядился Лехман, прежде чем скрыться с оживленно кудахчущей Юлечкой в своем кабинете.