В настоящее время у гиппопотама ценятся кожа и жир; первая используется для изготовления кнутов и для облицовки вращающихся абразивных колес при полировке стальных поверхностей. Жир гиппопотама превосходный, свободный от любого сильного запаха и очень напоминает сало. Бегемот средних размеров даст около 200 фунтов (90 кг) чистого жира, который очень ценится арабами, поскольку их домашние животные обычно чересчур мускулисты и худощавы.

Я никогда не видел самок бегемота более чем с двумя детенышами, а очень часто только с единственным малышом; они заботливые матери, а детеныши обычно лежат на спине своей осторожной родительницы, которая плавает с ними.

Гиппопотамы очень драчливы между собой, а самцы почти постоянно борются друг с другом за территорию, и в течение ночи раздаются их ревущие воинственные вызовы в виде длительных глубоких фырканий.

Я часто бывал свидетелем ожесточенных битв между гиппопотамами-самцами, когда они появлялись на поверхности с огромными челюстями, сцепленными вместе, и в ярости не замечали никакой внешней опасности. Однажды, в очень узком канале лабиринтоподобных притоков Белого Нила, я нашел стадо, содержащее множество особей; и поскольку русло реки имело ширину не менее 30 ярдов, они были полностью у меня на виду, когда их головы были над поверхностью.

Есть два определенных места для выстрела в бегемота из мощной винтовки: первое – за ухом, когда животное смотрит в противоположном направлении, второе – точно под глазом, когда бегемот повернут к вам. Оба этих выстрела поражают мозг. Я стрелял и быстро перезаряжал винтовку, и стрельба была успешной: канал был узким и, возможно, всего 9 или чуть более футов глубиной. Пятнадцать или двадцать гиппопотамов подняли большое волнение, некоторые из них были ранены, другие, которые были убиты, погрузились на дно, а остальные были в состоянии бешеного возбуждения. Вскоре раненый самец поднялся на поверхность и фыркнул облаком кровавого спрея. Он поднялся из воды на несколько футов, сразу же на сцену появился еще один самец, и челюстями схватил своего товарища за шею, держа того, как собака. Борьба продолжалась в течение двух или трех минут, и, хотя я открыто стоял на голом берегу на высоте 3 футов над рекой, эти два животных сражались, пока не приблизились на 4 или 5 ярдов к моей позиции, я отправил пулю за ухо одного, а в голову другого – пулю из левого ствола, которая положила конец сражению. У меня в караване было более 1500 человек, которых надо было накормить, поэтому я не был склонен потерять такую возможность и не настрелять несколько гиппопотамов.

Нет другого животного, которого я опасался бы больше, чем бегемота, когда бывал вынужден плыть ночью по африканской реке в обычной лодке. Нет возможности убежать, если гиппопотаму придет в голову, что ваше каноэ является врагом. Фырканье животного может быть услышано в темноте на расстоянии нескольких ярдов, а в следующий момент вы можете быть опрокинуты атакой снизу, где враг невидим. Иногда я бывал застигнут ночью на реке в открытой лодке, когда, исследуя окрестности в течение всего дня, возвращался по воде, подняв принятый у арабов ночной сигнал (красный фонарь на мачте моей арабской доу), я услышал фырканье и угрожающее плескание гиппопотамов вокруг нашей лодки. Ежесекундно мы ожидали удара снизу, который отправил бы нас в воду. Но все обошлось.

В течение трех лет работы на Верхнем Ниле все мои лодки были более или менее повреждены гиппопотамами. Однажды лодка, полная овец, буксируемая за кормой доу, довольно быстро плыла со скоростью 6 или 7 узлов (11 – 13 км/час) при благоприятном ветре, когда бегемот внезапно атаковал снизу, полностью поднял лодку из воды, пробил большую дыру в ее нижней части, и опрокинул со всеми овцами, которые утонули все до единой. В другой раз мы были в очень большом плоскодонном каноэ, вырезанном из одного дерева. Днище было не менее 3 или 4 дюймов (7—10 см) толщиной, и, к счастью, лодка была изготовлена из прочной древесины. Это тяжелое каноэ было 27 футов (8 м) в длину. Когда каноэ приблизилось к берегу и вошло в высокие тростники, гиппопотам атаковал снизу, и ударил в дно с такой силой, что каноэ было частично поднято из воды; если бы это была обычная лодка, дно не выдержало бы такого удара и мы были бы опрокинуты.