Больше попыток помочь не поступает, поэтому без сил просто молча лежу среди поверженных тел и истекаю собственной кровью. Я не против, если она вся вытечет и пульс тихо замрет.

Какое-то время я чувствую спокойствие, потому что поддерживать дискуссию со мной не собираются. Это самое сейчас желанное.
Но спокойствие подыхает, когда меня можно сказать бережно подхватывают на руки и рывком поднимают наверх. С удивлением распахиваю веки и встречаюсь взглядом с самыми грозовыми глазами, которые цепко впиваются, не давая отвернуться. 

- Генерал… - удивленно вырывается, когда чувствую, как под лопатками и коленями жжет от чужих рук. 

Степень удивления не описать словами. Только что он заставил парней продолжить бой, с бессердечием наблюдал за этим, а теперь взял на руки, как... как девушку!? Руководствуясь, видимо, заложенными естественными мужскими инстинктами.  

Его странное поведение немного обескураживает и даже постепенно вынимает из тех зыбучих песков отчаяния, давая прийти в себя. Стряхнуть наваждение. Лишь по истечении некоторого времени прекращаю на него пялиться во все широко раскрытые глаза. Лихорадочную круговерть внезапных эмоций беру под контроль и маскирую грубостью: 

- Генералишка… положи меня на место. Тебе ведь все равно сколько студентов погибнет при обучении? Я так понимаю в твоем отряде большая текучка кадров в связи со смертностью, поэтому ежегодно пополняешь их ряды в академии? Подумаешь, одним неудачником Харибдой меньше!? - единожды скользнув по мне взглядом, Никандер, не посчитав меня важным, обращается к Михаэлю:

- Приберись здесь! - кивает на пол и валяющиеся побитые тела. Затем невзирая на мои грубости, под звук колокольчика на двери, выходит на улицу на легкий морозец. Уже на свежем воздухе отвечает: 

- Я один раз притворюсь, что оглох и не услышал дерзости в адрес старшего по званию.

- Положи меня на место! - ничуть не пугаюсь угроз, а требую поступить по-моему, потому что меня касаться без разрешения строго запрещено - это раз. А во- вторых меня до сих пор злит то, что передо мной Генерал, а не Алек. Он занимает чужое место. Если бы не он, то Алек был бы здесь со мной. И он бы нес на руках!

Поэтому в момент передвижения я начинаю извиваться змеей, стараясь сползти и высвободиться. Несмотря на общее недомогание и нехватку сил, у меня почти получается вырваться.

- Тебе окончательно отбили голову!? - рыкает недовольно на ухо, когда едва успевает перехватить меня под поясницей, чтобы я не свалилась.

- Еще одно  движение и воткну тебя башкой в сугроб, как градусник! - грозно обещает и на этот раз весьма выразительно и долго смотрит. Для пущего устрашения в конце концов головой кивает на особенно пушистый сугроб. Судя по уголку внезапно поднятых губ, он жаждет увидеть это позорное зрелище: я кверху задницей в снегу.

- Делай, что хочешь, - равнодушно откидываюсь в его руках, свешиваю голову и смотрю, как под ногами мелькает снег и время от времени с моего лица скатываются небольшие капли крови, создавая красные выемки в пушистом полотне. Мороз совсем не чувствуется, только огонь на коже после многочисленных ударов. 

- Твой вес равен весу десятилетнего ребенка. Мужчина должен правильно питаться. 

- Мужчина должен… - хочу разразиться длинной гневной тирадой по поводу того, как надо обращаться с девушкой. Во всяком случае встать на ее защиту, а не смотреть, как она сама справляется с бедами, но все это не важно. Зачем тратить нервы на человека, не заслуженно занявшего место Алека? 

Поэтому соглашаюсь:

- Я понял. Буду отъедаться! - бурчу лишь бы отделаться от разговора. Сейчас мне не хочется над ним смеяться и изводить. Вообще ничего не хочу. Видеть замену Алека тоже не хочу.