– И что у вас серьезная война?

– Планету атаковала Темная империя. Орбитальная бомбардировка, высадка десанта. Год партизанской войны. От населения планеты выжило около 10%, из армии – трудно сказать. Менее одной десятой процента.

Мой собеседник замолчал. Надолго. Я хорошо ощущал его чувства, он был в смятении. С одной стороны, он очень многое пережил за свою жизнь, много тяжелого, страдал, принимал тяжелые решения, особенно в последнее время. Но делал все это ради будущего. Ради людей. И презирал те блага, которые стали ему перепадать после их победы. Победы над чем-то очень мрачным и темным, но в то же время, в душе у него жили и светлые воспоминания о том, что они победили. Удивительная каша у него, даже не в голове, а в душе. Он каждую минуту одновременно и уверен в своей правоте, и сомневается в этом. И только на острие действия, на острие атаки, ему удается эту раздвоенность преодолеть. Или, «балтийский чаек». Так долго жить нельзя. Недолго ему так. Какая-то у них тут полная неразбериха. И в головах, и в душах.

– Вот, значит, кого ко мне послали. Решили, что здесь у нас только волчонок-Маугли сможет выжить. То есть, ты совсем конченный боец? Автомат? Чувства все сжег в окопах, под бомбежками и пулеметами?

– Я не очень понимаю, что вы имеете в виду, – нет, ну рисовался я немного, а то сильно достает, что все меня считают молокососом! – Я нормальный, вполне готов к выполнению вашего поручения. Серьезно, вам не стоит волноваться, я сделаю все что смогу.

– Пройдешь через пять границ и шесть государств, убивая направо и налево?

– Нет, э… Степан. Я планирую пройти этот маршрут, желательно не убивая никого. Оглушая, усыпляя, ограничивая подвижность. Я не маньяк, не люблю убивать и делаю это когда необходимо. Знаете, Степан, мне пришлось стоять в ручье крови по-щиколотку. Это сильно меняет. И очень не нравится мне.

– Да, наверное. В общем, так! Ты, наверное, хочешь перекусить? Извини, а ты вообще ешь? В смысле принимаешь пищу? – вот блин, я этого не хотел! Только слегка хотел сбить с него спесь!

– Да, конечно, с удовольствием!

– Ладно, я сейчас отведу тебя в столовую, поешь. Приготовят автомобиль и поедем на вокзал. Отправление поезда уже скоро!

Мы прошли в столовую, видимо, для офицеров: столики, официантки, уют какой-никакой. Заказал себе первое попавшееся и начал оглядываться. Большинство в форме, форме разной, даже, кажется, разных армий. Некоторые в кожаных куртках. Я в своей гражданской одежде смотрелся здесь немного странно. Но это не мои проблемы.

Мне подали что-то мясное с кашей. Все было вполне съедобно, и я с радостью это уплетал, понимая, что в поезде мне лучше питаться сухпаем. Вдруг, перед моим столиком образовался некий человек, во френче, галифе и кавалерийских сапогах, с саблей чубом и глазами на выкате. Вот, всегда, во все времена, кавалеристы – это проблемы. Я не знаю, их специально такими рожают, без башни? Или кавалеристов в день призыва конь копытом бьет в голову, чтобы мозги совсем отбить!

Я поднял на подошедшего глаза и улыбнулся. Тот, слегка помялся – неожиданность и спросил вполне вежливо:

– Это, браток, тебя от Наркоминдел к фашистам посылают? – я даже завис немного, переводя его слова на понятный язык, после чего, сказал:

– Давай, садись, может угостить чем?

– Да не, я уже нажрался, а пить – не время, на пост заступать, так ты из ихних, скажи?

– Ну да, если я правильно тебя понял.

– Ты браток, там всего остерегайся. Знакомец мой, сам из бывших, но лихой, пытался маршрутом пройти. Не смог, завалили его. Держись там, нам этот договор с фашистами очень нужен, постарайся, сделай его. Мои все за тебя молиться будут, хоть и говорят сейчас, что это не дело, Отцу небесному молиться, вроде как научное мировоззрение отвергает это. Но мы ж, темные, нам что анархизм, что социал-максимализм – одна байда. Так говорю, народ? – оказалось, наш разговор слушает весь зал. Все грянули одобрительно!