Его взгляд меня смущает – в нем чувствуется издевка.

– Так что, будем играть по правилам или развлечемся?

И он только что заявлял, что знает меня, пусть даже немного? Чего я терпеть не могу, так это когда меня вынуждают принимать решения. Я из тех, кто плывет по течению. И старается не раскачивать лодку без крайней необходимости. И уж, конечно, не из тех, кто нарушает правила. Или любит развлекаться. Или рисковать. Просто слишком уж осторожна по натуре. Строго говоря, пессимистка. В вечном поиске одобрения окружающих. И вдобавок жуткая трусиха.

Смотрю на свои ноги. На что я надеюсь – что пальцы ног знаками подскажут мне ответ? И вообще, кто я такая? Модель с рекламного щита; неуклюжая прыщавая страшилка, закопавшаяся в книги; потенциальная феминистка в вечной ссоре с лучшей подругой; зубрилка; недовольная, но любящая дочь; девчонка, которой хочется целоваться с мальчиками? Неужели правда то, что сказала Холли, – теперь у меня есть право выбора?.. Вряд ли, это было бы слишком просто. Наверное, я веду себя так, будто у меня избирательная немота, но, по крайней мере, ему приходится продолжать самому.

– Короче, – говорит он, – для меня плюсы очевидны… – Как-то у него слишком гладко получается, даже не верится, или это его врожденное обаяние? – А ты как думаешь?

«Ты как думаешь?» Ха! «Сомневаешься – не рискуй». Он смотрит на меня в упор.

– Я что хочу сказать: тебе правда не нравится классный парень, единогласно избранный лидер класса, капитан гребной команды? Весь мир у твоих ног, разве мы чем-то рискуем?

И он широко улыбается.

Упс, если вспомнить, как развивалась его школьная карьера, ясно, что меня ему прямо-таки поднесли на блюдечке! Я деловито подвожу итог, чтобы немного отрезвить его:

– Вот и я о том же – похоже, ты кое-чем рискуешь. Так что логично будет, если решение примешь ты.

– А что, давай, – его улыбка сияет удовольствием, осознанием власти и наглостью.

– Тогда ладно.

«Ладно» – ну и кто я после этого? Тряпка.

– Ладно, – повторяет он за мной. – Знаешь, ты когда улыбаешься, сама на себя не похожа.

А то! Скорее похожа на девчонку, которой хочется целоваться.

– Мне на каникулах сняли брекеты.

– Я не об этом.

– Да, наверное, я не совсем в себе, – я прислоняюсь спиной к дереву. – Как сама не своя с тех пор, как мы сюда приехали.

Он наклоняется и целует меня. Перед глазами мелькают кадры старой кинохроники: девчонки-битломанки в истерике. Мои мозги вопят «а-а-а-а-ах!», а губы Бена Капальди перемещаются от моего рта до мочки уха, подбородка и шеи, отчего меня передергивает.

– Замерзла?

Он смотрит на меня так, будто действительно заметил это и ему не все равно. Глаза у него ореховые с очень белыми белками. Кожа оливковая, волосы темные, такие длинные, как только разрешают носить в школе, свисают свободными завитками, которые он закладывает за уши. Такой симпатичный, аж смех разбирает. Может, надеется, что я протащу его в модельный бизнес? Ну нет, не настолько же он пустоголовый. Ого, я демонстрирую чудеса многозадачности: одновременно целуюсь, обвиняю и защищаю – и держу его под тайным наблюдением настолько долго, что понимаю: своей внешности он не стесняется.

– Нет, просто… нет, не замерзла.

Мне страшно. Потому что ты (не кто-нибудь, а Бен Капальди!) целуешь меня, и я как будто отдала тебе ключи от моего тела, не успев даже проверить, есть ли у тебя водительские права. С другой стороны, сейчас, на нашем втором выезде, мне уже совершенно ясно, что твои ученические права – давняя история, а я свои только-только получила. И, кстати говоря, я не замерзла – совсем наоборот: горю и плавлюсь.