– Через два дня, – ответил Мочульский. – Но это будет стоить пять тысяч долларов. Такова такса.

«Жулик ты отпетый, – подумал Филипп, – если пытаешься надуть даже своего старого знакомого». Но вслух сказал другое:

– Дорого, конечно. Но ты меня припер к стенке.

Получив паспорт на имя Фила Голби, Филипп долго рассматривал в нем свою фотографию, пробовал пальцем краску на печатях, смотрел их на свет. Потом протянул Мочульскому конверт с деньгами. Тот пересчитал доллары и сказал:

– Счастливого пути.

Надя встретила его в аэропорту Амстердама, на машине отвезла в Харлем на свою квартиру. В этот же день в Харлем позвонил Шемберас. Сказал, что в воскресенье он вместе с Саитовым и еще тремя компаньонами прилетает в Амстердам. Было бы хорошо, если бы Фил встретил их. Они хотят обсудить с ним конкретные предложения.

У Филиппа был один недостаток, на котором его могли легко поймать. Он не умел водить машину. Для западного человека это было просто немыслимо. Когда он сказал об этом Наде, она засмеялась:

– Мы возьмем напрокат микроавтобус. Я буду за рулем, а ты с гостями.

Встречу Филипп обставил на самом высоком уровне. Микроавтобус «фольксваген» забрал гостей от дверей аэропорта. В гостинице их уже ждали готовые номера. Стол в ресторане был накрыт. За ним и состоялся разговор. Россияне предложили открыть в Голландии предприятие по продаже российской нефти. Возглавить его должен Филипп. За это ему отдают четыре процента акций. Остальные будут принадлежать россиянам. Предприятие будет получать из России нефть по шестьдесят долларов за тонну. Продавать для начала по сто двадцать, а потом дороже, поскольку нефть все время растет в цене. Разница будет ложиться на личный банковский счет каждого.

Выслушав предложение, Филипп сморщился. Достал сигарету, неторопливо закурил, потом сказал:

– Четыре процента слишком мало. Вся юридическая, в том числе и уголовная ответственность за деятельность предприятия, будет лежать на мне и тех, кто станет работать вместе со мной. Они тоже должны быть заинтересованы в успехе дела. Я настаиваю на пяти, плюс один процент моей жене. Она будет главным торговым менеджером. Надя немка, у нее обширные связи в Германии, большую часть российской нефти можно будет продавать именно там.

Нагнув над столом головы, россияне шепотом посоветовались между собой и согласились. На следующий день в Амстердаме была зарегистрирована фирма «Сибойл», а каждый из россиян открыл личный счет в голландском банке.

Через два месяца Фил Голби и Надя Хольман купили роскошную виллу на тихой, утопающей в зелени, улочке Амстердама. Деньги из России текли рекой. За неполный год фирма «Сибойл» продала более пяти миллионов тонн нефти. На счет Фила легло двадцать миллионов долларов. В офис Фил и Надя ездили каждый на своем «мерседесе». Отпуск они провели на итальянской Ривьере, зимой на неделю ездили отдыхать в швейцарские Альпы.

Четыре года, за которые капитал Фила Голби увеличился почти до двухсот миллионов долларов, пролетели как один день. Цена на нефть была рекордно высокой, а Европа требовала ее все больше и больше для своей развивающейся промышленности. Чтобы увеличить экспорт, российские компаньоны Фила купили лицензию на разработку нового месторождения. Теперь надо было как можно быстрее начать его эксплуатацию. Для этого требовалось построить нефтепровод.

Филу давно хотелось побывать в России. Особенно нестерпимым это желание стало в последнее время. Он стал плохо спать. Увидит во сне белый снег, откроет глаза и лежит, уставившись в темный, задрапированный шелком потолок. Еще хуже бывает, когда приснится собака. Не холеный мраморный дог или откормленный боксер, каких не счесть на улицах Амстердама, а лохматая дворняжка с человеческими глазами, одиноко сидящая у высоких деревянных ворот своего дома и жалостливо смотрящая на Фила. Когда-то, в далеком детстве, у них жила такая собака. Вспоминая ее, Фил бессмысленно хлопает глазами, слушает посапывающую у его бока спящую Надю и чувствует, как сжимается готовое разорваться от тоски сердце.