– Сюда могли переехать новые горячие головы, – отвечает Малин. – Из Умео, Лунда или Уппсалы.
Она слышит, как Свен на другом конце задумчиво произносит «угу».
– И еще мы знаем чуть больше о Ханне Вигерё, – продолжает он. – У нее были веские причины находиться на больничном. Ее муж, некий Понтус Вигерё, отец девочек, погиб в автокатастрофе полтора месяца назад. Типичная авария в гололед – ехал на работу, вылетел с трассы и врезался прямо в старый дуб. Сама знаешь, каково было в конце марта, когда дороги обледенели, как каток, а потом сверху присыпало снегом. Он работал в фирме «Тидлундс хиссар» в Чизе.
– Что-нибудь необычное в этом ДТП?
– Нет, следствие показало, что это просто несчастный случай.
– Бедная женщина, – проговорила Малин. – Сначала муж, теперь дети… Просто кошмар какой-то!
– Да уж, иначе не скажешь, – вздохнул Свен.
– А другие родственники?
– Никого не можем разыскать. Никаких бабушек и дедушек, все давно умерли.
– Что, и друзей нет?
– Нет. Похоже, это семейство варилось в собственном соку.
Стоя рядом с Малин, Зак нетерпеливо топчется в траве, глядя вверх на балконы, на которых, словно луны, белеют спутниковые антенны, направленные куда-то в бесконечный мир.
– А девочки – их личность формально установлена?
– Пока нет. Карин и другие из криминально-технической лаборатории работают вовсю, сравнивая ДНК девочек с ДНК Ханны Вигерё. От Карин пока ничего нового нет.
На мгновение в трубке повисает пауза, и Малин вдыхает в себя запахи квартала. Здесь пахнет жареным мясом с примесью тмина и корицы, и Малин, вдруг понимая, что проголодалась, мысленно проклинает людей, которым не хватает ума закрывать окно или балконную дверь, когда они готовят еду. Затем она ощущает в весеннем воздухе горьковатый запах травы и вспоминает, как в детстве носилась по газону на родительской вилле в Стюрефорсе, когда этот запах обещал вечное движение, свободу тела… Как она обожала это чувство, чувство безграничной свободы!
– Вы все еще в Экхольмене? – спрашивает Свен.
– Да.
– Тогда можете заглянуть в квартиру Вигерё, раз уж вы все равно там.
– Так они здесь живут?
– Я сказал об этом на совещании.
– Я пропустила. И Зак тоже.
– Сейчас так много всего происходит, – говорит Свен. – Трудно все сразу переварить.
«Мозг не справляется, – думает Малин, – слишком много всего, весь мой мир – сплошной взрыв!»
– Что мы будем делать в квартире? Допустимо вот так входить туда? Ведь они потерпевшие.
– Войдите внутрь, – говорит Свен. – Это важно. Вы должны почувствовать, кто они такие. Вернее, какими они были. Ты сама знаешь, Малин. Прислушаться к голосам следствия.
«Голоса, – думает Малин. – Я послушаю их».
Но будут ли они слышны в квартире?
– Экхольмсвеген, 32а. Отправляйтесь туда. Посмотрим, что там можно найти в их комнатах.
Малин слышит жужжащий звук.
– Я отключаюсь, – говорит Свен. – Ко мне посетители.
Глава 8
Свен Шёман сидит, откинувшись в своем кресле, а двое мужчин, сидящих перед ним, пьют кофе из невзрачных стаканчиков с эмблемой «Севен-Илевен»[4].
Они представились, назвав только свои фамилии.
Брантевик, мужчина лет пятидесяти, одетый в коричневый вельветовый пиджак. Красное, явно усталое лицо с рыхлой нездоровой кожей заядлого курильщика.
Стигман. Парень примерно возраста Малин с короткими светлыми волосами и острым подбородком. Проницательный взгляд. Одет элегантно, но небрежно – голубой джемпер и черные джинсы.
СЭПО.
На часах еще нет шести, а они уже здесь.
– Вам удалось что-нибудь выяснить? – хриплым голосом спрашивает Брантевик.
Свен рассказывает о следственных действиях – подробно, во всех деталях.